Семейное шоу (глава вторая)

Совесть – понятие темное.    Борис прекрасно понимал, что вымолить прощение у Валерии будет нелегкой задачей. Тут не проходили классические фразы: «Я тебе все объясню, дорогая» или «Дорогая, это совсем не то, о чем ты подумала». Жена собственными глазами видела его в ситуации, исключающей всякие толкования, за исключением одного-единственного: муж изменил. Причем, он сам должен был признать, изменил нагло, забыв обо всех правилах предосторожности и тем самым переступив границы дозволенного. То есть того, что он сам себе позволял. Хоть бы дверь запер!

Разумеется, это не было его первым грехом за пять лет супружеской жизни. Он даже не пытался подсчитать, сколько раз за пять лет нарушил супружескую верность, и при всем желании не мог бы вспомнить всех, с кем это происходило. Парадокс состоял в том, что пока у него в паспорте не появился штамп о законном браке, он мог считаться образцово-показательным партнером: ни шага налево. Ему совершенно не хотелось никаких других женщин, ему была нужна только Лера.

Жениться на ней он твердо решил после того, как она встретила его предложение руки и сердце прохладным недоумением. Он никогда еще никому не делал такого предложения, поэтому был уверен, что любая женщина моментально завизжит от радости и помчится заказывать свадебное платье. Но эта зеленоглазая красавица не была как все. Она пожала безупречными смуглыми плечами и спросила:

• Зачем тебе это понадобилось? По-моему, нам и так хорошо.

• Но тогда мы могли бы всегда быть вместе, - брякнул он первое, что ему пришло в голову.

• То есть? – вопросительно подняла она брови. – Ты сменил бы место работы или я перешла бы в твою фирму?

• Нет, конечно, у каждого своя работа. Но мы бы жили вместе и…

• Где? – поинтересовалась Валерия. – В квартире твоих родителей? Или здесь?

Квартирка у Леры действительно была крохотной, но ее она вполне устраивала. Собственно говоря, это была даже не квартира, а нечто «гостиничного типа», где вместо ванной был душ, а кухня составляла ровно три квадратных метра. Для того, чтобы на скорую руку поужинать или позавтракать, этого было вполне достаточно. Но для постоянного проживания двух человек на двенадцати метрах общей площади… Действительно, маловато получалось.

Конечно, у родителей Бориса можно было поселить не только молодую жену, но целый гарем: четырех комнатная генеральская квартира это позволяла. Но представить себе свою властную, не терпящую никаких возражений мать и насмешливую, независимую Валерию в одной квартире даже, а не то, чтобы в одной кухне, было просто невозможно. Да и мамочка давным-давно сказала, как отрезала:

• Никакую невестку я в свой дом не приму. Хоть золотую.

В принципе, ее можно было понять: намоталась за отцом по казенным комнатам гарнизонов, по офицерским общежитиям, хочется на старости лет пожить «по-человечески». Да и самому Борису никак не улыбалось становиться постоянным буфером между женой и матерью. А в том, что так будет, он не сомневался. Так же, как и в том, что разменивать квартиру родители ни за что не станут. Достаточно того, что она завещана единственному сыну, хочет жить в ней с женой – пусть подождет, пока родители освободят жилплощадь естественным путем.

Так что все осталось так, как было, хотя Борис твердо решил: он должен иметь собственную жилплощадь. То есть должен заработать деньги хотя бы на приличную двухкомнатную квартиру. А для этого нужно всего-навсего из рядовых сотрудников агентства выбиться в ведущие, а еще лучше – в заместители. Тогда деньги не будут проблемой и все разрешится само собой.

Так что на измены Валерии у Бориса элементарно не было времени. Два года он вкалывал, как проклятый, выполнял все поручения не просто отлично, а с блеском и изюминкой, благо юридическое образование позволяло ему легко и изящно обходить такие барьеры, которые для большинства остальных его коллег – самоучек-недоучек – были просто непреодолимыми. Немудрено, что начальство обратило на него внимание, немудрено, что карьера пошла быстро и успешно. Через два года Борис уже был менеджером, а еще через полгода его вызвал к себе сам начальник и хозяин агентства Юлиан Леонидович (негласно – Юлик). И сделал ему крайне заманчивое предложение:

• А ты не хотел бы стать моим компаньоном? Будешь тогда первым заместителем, с тобой я за фирму спокоен.

• Сколько? – без лишних слов просил Боб.

Компаньон – это значило, что нужно внести деньги. И теперь все зависело от того, какую сумму назовет Юлик, и сможет ли он, Борис, такие деньги достать. Пока он накопил ровно на однокомнатную квартиру, правда, в очень хорошем доме.

Юлиан Леонидович назвал сумму и какое-то время в кабинете царило молчание. Сумма не была чрезмерной: две трети ее у Боба уже имелось. Если Юлик согласится принять пай частями или вообще удовлетворится тем, что ему могут предложить сейчас… Только тогда квартира, а следовательно и женитьба на Валерии отодвигались на неопределенное время.

• Деньги у меня есть, - сказал, наконец, Борис, решив, что лучшая политика – это предельная откровенность. – Не все, конечно, но большая часть. Остальное я могу попытаться занять… если вы не согласитесь подождать какое-то время. Есть только одна заковыка.

И четко, по-военному, изложил положение дел. Теперь уже задумался шеф, правда, ненадолго.

• Лучшего заместителя мне все равно не найти, - сказал он. – У тебя голова на плечах сидит хорошо, мозги в ней работают, а не просто находятся. С недостающей суммой я подожду, оформим соглашение честь по чести, не мне тебя учить. А с квартирой что-нибудь придумаем.

Соглашение оформили через три недели, причем к этому времени Борис достал и недостающую сумму. Достал очень просто: взял взаймы у родного отца на неопределенный срок и без процентов. Генерал думал недолго: держать деньги в любом банке – хоть сберегательном, хоть частном, было занятием довольно рискованным, как показала новейшая история страны, а уж с валютой и вовсе появлялись проблема за проблемой. Почему бы ни попробовать стать современным и не вложить деньги в дело, точнее, в дело сына?

Пережив короткую истерику жены, которая вообще никому и никогда рубля не доверяла, генерал вручил Борису искомую сумму в твердо конвертируемой валюте и сказал нечто неожиданное:

• Копили тебе на квартиру. Теперь сам заработаешь. Потеряешь – не мои проблемы, умножишь – твое счастье. А нам с матерью от тебя нужны только уважение и внимание.

Ошеломленный Борис даже не сразу нашел нужные слова благодарности. Их сказала ему… родная мама, когда после очередной поездки за город обнаружила, что в квартире побывали посторонние люди и кое-что похитили. Но на эти мелочи было наплевать: в обнаруженном жуликами и вскрытом тайнике денег не было. Иначе…

• Сынок, - со слезами на глазах сказала генеральша, - спасибо, что затеял это дело с собственной фирмой. Иначе пропали бы все сбережения за тридцать лет. А побрякушки и ложки – дело наживное.

Она была права, как всегда: сын в течение последующих лет подарил ей и побрякушки, и старинное столовое серебро, и массу других полезных и приятных подарков, поскольку, став компаньоном и заместителем директора «Звезды», мог себе позволить очень многое.

С квартирой вопрос тоже решился просто. Даже на удивление просто. Один из друзей Юлиана Леонидовича желал переселиться в другую страну, а квартиру, естественно, продать. Так как человек этот был достаточно наслышан о махинациях на рынке недвижимости, он предпочел действовать старым, проверенным методом «через знакомых». Так что в один прекрасный день Юлиан Леонидович пригласил Бориса на ужин после работы и изложил ему суть проблемы:

• Мой друг хочет продать квартиру. Двухкомнатную. Не бог весть что, но район респектабельный и дом прекрасный – академический. Сейчас там как раз жильцы начали активно меняться, то есть соседи у тебя будут соответствующие и подъезд – с круглосуточной охраной. Деньги он просит смешные – пятьдесят «кусков», правда, потребуется ремонт, но, думаю, ты осилишь. Поезжай с Валерией, посмотри товар. Я тут выступаю гарантом, так что сам понимаешь, проблемы исключаются…

Через два дня, созвонившись с хозяином, Борис с Валерией поехали смотреть квартиру, расположенную в двух шагах от Ленинского проспекта в доме на тихой боковой улочке. Квартал утопал в зелени, все окна квартиры выходили во двор, а над крышами домов напротив возвышался шпиль Университета. Сам дом, действительно, был нестандартным: по обе стороны от лифтовой шахты с двумя уже модернизированными лифтами тянулись длинные коридоры с квартирами по обеим сторонам. Лестница тоже имелась, причем чистая и даже с цветами на подоконниках.

Сама квартира, конечно, требовала основательного ремонта, не исключено – с перепланировкой. Но упускать такую возможность было глупо, тем более, что и Валерии квартира понравилась своей нестандартностью: из двух огромных комнат, большой кухни и санузла можно было сделать «нечто». Плюс, конечно, высокие потолки и прекрасный вид из окна.

• Соглашайся, - сказала она.

• А ты выйдешь за меня замуж, если я куплю эту квартиру? – осторожно поинтересовался Борис.

Валерия какое-то время помолчала, потом тряхнула головой, словно отогнала ненужные мысли, и ответила:

• Твоя взяла. Сделаем ремонт – сыграем свадьбу. Я в доле.

В последней фразе была вся Валерия, которая не терпела подачек и свято исповедовала принцип абсолютного равноправия. При этом исхитрялась не унижать Бориса мелочными требованиями «вынести мусорное ведро» или «твоя очередь мыть посуду, я тоже сегодня работала», а умела делать как-то так, что он сам принимал участие во всех подобных мероприятиях сугубо добровольно и, как говорится, с песней.

Через полгода в переделанную до неузнаваемости квартиру Борис на руках внес Валерию в свадебном платье. Фаты, к великому его огорчению, не было: надевать «этот абажур» невеста отказалась наотрез, да еще и подпустила несколько ехидных шпилек насчет «провинциального шика». Шпильки предназначались свекрови, до ушей которой они, слава богу, не дошли. Но живые цветы в пышных темно-каштановых волосах были красивее любой фаты…

Родители Валерии на свадьбу подарили ей новую машину, причем выбирала ее она сама. Как всегда оригинальна: захотела скромную «Киа», хотя отчим мог бы ей купить хоть «Пежо», хоть «Ягуар». Борису преподнесли золотой портсигар и золотую зажигалку, тоже приятно. Его же родители преподнесли, как и положено по их понятиям, «семейный» подарок: фамильный чайно-кофейный сервиз майсенского фарфора и дюжину серебряных ложечек. Генеральская основательность и тяжеловесность: понадобилось солидно поломать голову над тем, где в современной стильной квартире разместить этот антиквариат так, чтобы украшал помещение, а не резал глаз. Лере это удалось: уж что-что, а хороший вкус у нее проявляется всегда и во всем, хоть в одежде, хоть в дизайне помещения.

Через три дня после возвращения из свадебного путешествия в Италию, Борис впервые изменил Валерии с сексапильной блондинкой, которую увидел на улице. Девушка ловила попутную машину, а поймала мимолетное приключение. Валерия ничего не узнала и даже не заподозрила. Угрызений совести Борис не испытывал, скорее, его мучил недоуменный вопрос: зачем он вообще это сделал? Блондинок, в отличие от большинства мужчин, он не любил, предпочитал шатенок или брюнеток, пышный бюст, как правило, оставлял его равнодушным. И вообще он любил только свою жену. Так что на него, спрашивается, нашло? Временное затмение, не иначе. Реакция на предсвадебные хлопоты и коренные изменения в жизни.

Но затмение оказалось не временным, а повторялось с пугающим постоянством. Впрочем, виноват в этом был не один Борис, а и те женщины, которые кружили вокруг него, как мотыльки вокруг зажженной лампы. Актрисы и певицы, танцовщицы и начинающие юные дарования свято верили, что путь к славе лежит через постель влиятельного в шоу-бизнесе человека. Даже то, что такая жертва чаще всего оказывалась напрасной, никого не останавливало: это входило в правила игры, которая, в общем-то, устраивала обе стороны.

Через какое-то время Борис даже перестал испытывать угрызения совести: физическая измена – это ерунда, а на самом деле он Валерию ни на кого не променяет. Но она слишком благовоспитанна, слишком леди, чтобы позволить себе проделывать с ней те штучки, которые он вытворял со своими мимолетными или периодическими любовницами. Он просто не мог представить себе свою изысканную, элегантно-ироничную жену во всех этих позах и позициях, просто не мыслил себе, что она может пойти в сауну определенного толка, пусть даже и с ним, с законным мужем. Кроме того, она – женщина с достаточно умеренным темпераментом, доставить ей удовольствие он мог всегда, и, похоже, ее это вполне устраивало. В любом случае, меньше всего она походила на неудовлетворенную женщину.

Но что же теперь делать? Отрицать очевидное – глупее глупого, остается только пасть ей в ноги и валить всю вину на соблазнительницу-Катьку. Она, мол, его просто изнасиловала, а он, в конце концов, здоровый мужик с нормальными инстинктами. Если бы он хотел поразвлечься на рабочем месте, неужели он не подумал бы о том, что дверь нужно запереть? Ведь кто угодно мог войти, включая Юлика. А он таких штучек на рабочем месте не то что не поощрял – терпеть не мог. И других женщин, кроме своей кубышки-жены просто не замечал. Национальная черта, что ли? Ладно, сейчас не об этом.

Борис дважды набирал номер мобильника Валерии и дважды она не соизволила ему ответить. Он совсем уж собрался послать ей сообщение с просьбой о помиловании, как его срочно вызвал к себе шеф. Вот уж действительно, помяни черта – он и явится. Надо было ему вспоминать об Юлиане? Других дел нет?

• Можешь послезавтра поехать на пару дней в командировку? – встретил его шеф вопросом прямо от дверей. – Я бы и сам поехал, дело важное, но у меня, как на грех, через два дня встреча…

И многозначительно указал пальцем на потолок. Борис кивнул с полным пониманием: их агентство процветало еще и потому, что Юлиан Леонидович отлично знал, с кем, когда и на каком уровне нужно встретиться, что на эту встречу принести и кому это отдать. Или выслушать пожелание высокой персоны и исполнить его тактично и без шумихи. Достаточно сказать, что «Звезда» всегда упоминалась в прессе исключительно в контексте рекламы и никакие скандалы с клиентами или партнерами, даже если они когда-то и происходили, наружу не выплывали и газетчикам не попадались.

• Не вопрос, Юлиан Леонидович, - отозвался Борис, усаживаясь в удобнейшее кожаное кресло напротив шефа и закуривая. – Куда и зачем?

• На первый вопрос отвечаю легко и сразу: в Питер. На второй вопрос ответить сложнее, но я попробую. Есть там певец, который вроде бы хочет перебраться в столицу, но опасается, что тут у него не будет привычных условий. Там-то все схвачено. Так вот, нужно убедить его – а ты это можешь, я знаю, - что в Москве он вообще будет жить как у Христа за пазухой, что мы способны помочь ему даже с быстрым решением квартирного вопроса, а уж с выгодным во всех отношением графиком гастролей и выступлений – тем более. Залы он обычно собирает полные, популярен уже лет десять… Догадываешься, кто?

Борис догадывался. Певец действительно был штучкой, с которой без особой надобности не хотелось связываться, но если он собирается обосноваться в Москве… такого клиента упускать нельзя, прибыли агентству он может принести фантастические. Если, конечно, за дело взяться с умом, а уж его Борису не занимать. Во-первых, потенциальный клиент имеет репутацию безупречного семьянина, но мир тесен и одна из девиц, которой Борис как-то мимоходом переспал, проболталась, что побывала и в постели знаменитого барда. Постель, правда, состоялась в дорогой сауне «для своих», но тем не менее…

Во-вторых, выпивка там не проходила по определению, но вот «травка»… Да, безобидная марихуана. Кое-где на цивилизованном Западе даже официально разрешенная, но… «ты не в Чикаго, моя дорогая». И в-третьих, гонорар должен быть хотя бы на три рубля больше, чем у его соперников. Сумма значения не имела, важно было, что – больше.

Квартирный же вопрос решать будет не Борис, для этого у шефа есть свои, надежные каналы и проверенные люди. Главное, можно обещать все, что клиенту взбредет в голову потребовать, и это будет обеспечено. Конечно, если он захочет пентхаус где-нибудь на территории Кремля, это ему вряд ли сделают, но все остальное…

• Ехать послезавтра? – уточнил Борис. – Надолго?

• Лучше бы завтра вечером, чтобы с утра быть на месте. Гостиницу тебе забронируют. Как обычно «Октябрьскую»?

• Хотелось бы.

• Нет проблем. Не понимаю только твоей привязанности к этому совковому реликту.

«И очень хорошо, что не понимаешь, - подумал Борис, возвращаясь к себе в кабинет, по уши накачанный инструкциями, - иначе не оберешься нудных нотаций. Там уже все давно свои, и портье, и коридорные, и горничные, там не будет проблем с секретностью, если ему приспичит… Кто-то ему говорил, что раньше в этом здании был бордель. Может, врут, а может и правда: дух там какой-то особенный, в других гостиницах такого нет».

Господи, о чем он думает? Ведь в Питер сегодня вечером едет Валерия. Вот идеальный случай помириться: белые ночи, романтика ее родного города. В крайне случае, можно напроситься в гости к Аде и попросить поддержки: у Ады он числится в любимчиках, потому что говорит с ней исключительно о ней самой: какая она красивая, роскошная, молодая и желанная. А поскольку тещеньку только эта тема – она сама – и интересует, то немудрено, что она считает Боба идеальным зятем и вообще – эталоном мужчины.

Жаль, что он не узнал, в какой гостинице остановится Валерия. Но это нетрудно узнать: пара звонков – и он полностью будет в курсе передвижений дорогой женушки. Установит отель, узнает номер апартаментов, появится на пороге с букетом и каким-нибудь презентом… Потом, когда она чуть-чуть смягчится, поведет ее в ресторан, уболтает до потери сознания, уложит в койку и все пойдет по-прежнему. Если повезет, в Москву они вернутся вместе, он достанет двухместное купе в фирменном «Николаевском» поезде и это будет вроде второго свадебного путешествия.

Не сможет она его не простить. Ведь даже поговорка есть: «В первый раз прощается». А больше он налево ходить не будет, станет опять таким же примерным возлюбленным, как и до свадьбы. Будет выполнять все ее, желания, будет…

Стоп-стоп-стоп! Есть роскошная идея, только что осенила. Она, кажется, хочет ребенка? Или уже нет? Если хочет – он обещает ей, что максимум через год у них будет бэби. Пусть тетешкается. Только свою работу ей придется оставить, но тут уж не ему выбирать, а ей. Его дело – предложить то, чего ей хотелось. Хотя самому, видит бог, меньше всего хочется слушать младенческие вопли по ночам и возиться с детским питанием и памперсами. Но пусть это будет его наказанием за глупый промах.

Секретарша Верочка, похожая на кошку с глазами беспомощного олененка, как всегда, посмотрела на него обожающими глазами, но сегодня он оставил этот молчаливый призыв без ответа. Хорошенького понемножку. Нужно вообще уволить эту красотку и взять на ее место почтенную женщину зрелых лет. Чтобы уж вообще никаких соблазнов не возникало. И вообще на работе больше никогда и ни с кем. Потерять из-за какой-нибудь шлюхи такое сокровище, как Валерия – ну, он не дурак! Если, конечно, через какое-то время потянет на клубничку, то… Нет, прежде всего нужно помириться с Валерией. Если придется – сделать ей ребенка. Ну, а дальше – жизнь покажет, как жить.

• Борис Сергеевич, - услышал он сзади голос секретарши, - вам тут звонили…

• Кто? – круто повернулся он на каблуках.

А вдруг Валерия? Подумала-подумала, и решила дать ему взбучку и простить. С ее стороны это было бы в высшей степени разумно.

Секретарша начала перечислять звонки: начинающий певец, который уже неделю пытается пробиться к нему на прием, но бедняге фатально не везет, главным образом потому, что голоса, как такового, нет, а есть только богатый любовник, агент по недвижимости, который должен был подобрать помещение для филиала офиса – тесновато становится, процветает бизнес, и еще, и еще…

Вдруг слух резануло смутно знакомое сочетание имени и фамилии: «Екатерина Лозовая». Неужели Катька настолько ополоумела?…

• Что сказала? – спросил он у Верочки.

• Сказала, что по личному делу, вы курсе. Просила перезвонить.

Вот он сейчас ей перезвонит! Он ей так врежет, что на всю жизнь отобьет охоту звонить ему на работу «по личным делам». Какого черта, в самом деле?! Ей что, плохо было сегодня утром? Или мало?

• Вера, минут через десять соедините меня с агентом по недвижимости, потом с певцом, потом попробуйте дозвониться на работу моей супруге и узнать, какая гостиница ей забронирована в Питере. Утром не спросил, а сейчас мобильник не отвечает. Наверное, батарейки сели.

Вера понимающе кивнула. Это она обожала – помогать шефу в семейных делах. Ей казалось, что тем самым становится как бы ближе к нему. И потом – чем она хуже этой задаваки, его женушки? Может, в один прекрасный день он перестанет смотреть на свою секретаршу, как на бесплатный десерт, а сделает… ну, хотя бы официальной любовницей. Для начала. А потом…

Пока Вера предавалась этим сладким грезам, Борис с собственного прямого аппарата набрал номер Катерины. Та ответила сразу, будто караулила у трубки:

• Алле-ю?

Это манерное «алле-ю» взбесило его окончательно. Пошлая, грудастая дура – ну как он вообще мог с ней связаться?!

• Зачем ты звонишь мне на работу? – прорычал он. – Совсем спятила?

• А затем, что утром, когда ушла от тебя, нос к носу столкнулась с твоей супружницей.

У Бориса упало сердце. Неужели они еще и побеседовали в офисе?

• Где? Здесь, у меня?

• Слава богу, нет. Но мы договорились с Нинкой позавтракать вместе, а у нее, оказывается, была запланирована и встреча с Леркой. Нинка, зараза, ничего мне не сказала. Ну я и поперлась в эту кондитерскую, а там – она…

• И что?

• Я сказала, что у меня съемки были с утра, но она почему-то уверена, что я была с тобой. Нинке я потом, когда твоя ушла, поклялась, что мы просто вместе пили кофе и, возможно, в этот момент Лерка нас и увидела.

• Нина поверила? – спросил Борис, боясь перевести дух.

• С чего же ей не поверить, я здоровьем матери поклялась.

• Ты же говорила, что сирота, - уже насмешливо сказал Борис.

Слава богу, кажется, может обойтись без скандала. Валерия выплеснула пар на Катьку и после этого наверняка успокоилась, она же разумная женщина. Конечно, заставит его просить прощения по всем правилам, но эта часть плана у него уже продумана до мелочей.

• Потому и поклялась, - хихикнула в ответ Катька. – Так что дома сегодня не дрейфь, я тебя не выдала.

Спасибо большое! Дура, ох и дура!

• На мое счастье, Валерия сегодня вечером уезжает в командировку. Так что разборка откладывается… пока.

• Ну и ладушки, - откровенно обрадовалась Катька. – А то у меня за тебя все нервы перетряслись. Когда увидимся?

• Со временем. Но сюда больше не звони, тем более, с секретаршей не трепись, поняла?

• Поняла, чего ж тут непонятного. Ну, пока!

• Пока, - вслух сказал он, вешая трубку, а про себя добавил несколько выражений гораздо более забористых.

То ли это помогло, то ли вообще острота ощущений несколько снизилась, но все последующие переговоры по телефону он провел спокойно и с толком. Даже сумел разъяснить начинающему певцу, что разумнее всего его покровителю-меценату поговорить непосредственно с директором агентства, потому что такие важные вопросы решает только он лично. И в общем не наврал, потому что было понятно: «меценат» внесет энную сумму денег за то, чтобы его протеже помелькал на телеэкране и помяукал по радио. Прибыли в ходе этого процесса он не принесет никому, так что пусть его спонсор договаривается непосредственно с Юликом. И все будут счастливы.

А вот с журналом, где трудилась Валерия, связаться удалось без проблем, но получить нужную информацию оказалось практически невозможно. Человека, занимавшегося проблемами устройства журналистов в гостиницах других городов, на месте не оказалось, а кроме него, никто ничего не знал.

• Возможно, Олег Иванович в курсе, - высказала, наконец, дельную мысль одна из коллег Валерии.

• О, это идея! – оживился Борис. – Прямой его телефон есть?

У барышни прямого номера начальника не оказалось, пришлось звонить через коммутатор и, естественно, секретаршу. Та, правда, хоть и не сразу, но с начальником соединила, правда голос у нее был какой-то странный. Как бы скованный. Неужели Валерия рассказала об утреннем инциденте в редакции? Да нет, чушь какая! Это совершенно не в ее стиле – путать личные дела со служебными. Более того, она это почитает за очень и очень дурной тон.

• Олег свет Иванович, - нарочито-дурашливо начал Борис разговор, - приветствует тебя супруг твоей любимой сотрудницы. Догадайся с трех раз, кто.

• В жизни бы не догадался, - ехидно ответил Олег Иванович, - да ты секретарше представился. Какие проблемы, Боб?

Он столько раз вместе выпивали на всевозможных презентациях, что давным-давно выпили и на брудершафт. При этом Олег Иванович отнюдь не скрывал своего заветного желания – увести Валерию, чем немало веселил Бориса. Так что разговаривали они почти всегда вот так, полу шутя, полу серьезно, особенно если при этом не было посторонних людей.

• Проблема одна: забыл спросить у Леры, в какой гостинице она остановится в Питере. А у нее что-то с мобилкой, никак не дозвонюсь. Ты не в курсе случайно?

• В смысле, что у нее с мобилкой?

• Нет, в смысле в какой гостинице остановится.

• Извини, старик, не моя епархия. Этим у нас спецчеловек занимается. Хочешь, скажу секретарше, чтобы тебя соединила?

• Не трудись, уже пробовал. Сказали, что сегодня уж не будет. Тогда извини.

• И тебе не болеть, - бодро отозвался Олег Иванович.

Борис разочарованно положил трубку на рычаг, но через полминуты лицо его просветлело. Он взял мобильный телефон, набрал номер из памяти и, когда ему ответили, выдал ту же версию, что и оба раза перед этим. На сей раз ему, кажется повезло.

• Либо ….., либо… говоришь? Спасибо, с меня причитается. Могу и натурой, не проблема. Ну, пока, спасибо!

Ладно, сегодня он больше Валерию тревожить не будет. Позвонит ближе к полуночи, когда она уже сядет в поезд. Может, возьмет трубку, сменит гнев на милость.

Оставшиеся дела заняли гораздо больше времени, чем Борис предполагал, потом он решил поужинать по дороге домой, а не возиться со сковородками-тарелками, потом заехал в супермаркет, купил бутылку вермута, сок, соленых орешков и решил, что вечер проведет, как примерный семейный человек: в своем любимом кресле перед телевизором. Благо время было еще относительно детское: одиннадцать вечера.

Звонок в дверь заставил его подскочить. Неужели Лера решила все-таки проститься перед командировкой и заехала домой? Но перед дверью стояла… Катерина собственной персоной в черном вечернем платье, которое говорило куда больше, чем скрывало. Борис так и остался стоять в дверном проеме с вытаращенными глазами.

• Сюрприз! – захохотала Катька, проскальзывая мимо него в комнату. – Вот, решила скрасить твое одиночество.

И тут зазвонил телефон. Борис бросился к нему, забыв про всякую осторожность, которой всегда так гордился.

• Ты дома? – раздался в трубке холодно-отстраненный голос Валерии.

• Лерочка, милая, я тебя весь день пытался поймать по телефону, - зачастил было Борис, но тут сзади него что-то загремело и Катька, споткнувшаяся о кресло, во весь голос выругалась.

В трубке тут же раздались равнодушные гудки отбоя. Борис чуть не заплакал от досады. Ну неужели эта дура опять ему все испортила? Он выволок Катьку на лестницу и молча захлопнул за ней дверь. Пришла бы другая – еще куда ни шло. Но этой он уже сыт по горло. И к черту!

продолжение следует...