Старый Новый год

Моя мама любит Старый Новый год. Ночь с 31-го на 1-е она вежливо терпит. Я с ней полностью солидарна. Оливье, ясен перец, моветон, а увядающий лоск на "шубе" радует так же мало, как и неторопливые завывания очередной Песни года. Так и повелось, что сам Новый год я встречаю, где придется, утаптывая зевки в шампанском, а уж Старый Новый - как мне захочется. Моя мама любит Старый Новый год. Ночь с 31-го на 1-е она вежливо терпит. Я с ней полностью солидарна. Оливье, ясен перец, моветон, а увядающий лоск на "шубе" радует так же мало, как и неторопливые завывания очередной Песни года. Так и повелось, что сам Новый год я встречаю, где придется, утаптывая зевки в шампанском, а уж Старый Новый - как мне захочется. В этом году и Вичка, и Юлька наконец-то согласились с моими идеями. Дружим мы еще со школы, но видимся крайне редко. Тут автор решительно задвигает клавиатуру, мужественно прикусывает губы и долго отрешенно смотрит вдаль. Портрет идеальной дружбы налицо! Собирались мы у Вички. Оно и понятно. Уже больше года она зудела, доставая нас по всем имеющимся телефонам, в гости звала. Дело в том, что Виктория наша решила сходить замуж. И сделала это удачно по всем статьям. Муж бизнесмен, квартира, загородный дом с оранжереей, личное Вичкино авто, а уж сколько на ней злата-серебра понавешено! Ну, тут, может, моя фантазия и разыгралась, но уж очень убедительно она гремела всем своим добром в трубку. С великим трудом я отыскала Юльку. Телефоны она теряет, с квартир уезжает, мама ее с трудом вспоминает кто это. Но нашла! 13 января вечером я нервно перетаптывалась у подъезда Вичкиного дома. Вичка вскользь заметила нам, что у нее "пентхаус", из чего я сделала вывод, что квартира на последнем этаже. Номер квартиры она сообщить отказалась, мотивируя это тем, что "швейцар проводит". Наконец-то появилась Юлька и мы еще с минуту целовались-обнимались, исподтишка разглядывая друг друга, потом еще за пару минут наскоро обсудили Вичку, похихикали над "пентхаусом" и "швейцаром" и весело рванули дверь. Дверь никак не отреагировала на наше веселье. Мы рванули еще раз. Ничего. Юлька наморщила лоб и выдала целую кучу идей: подъезд запирается, здесь есть код и здесь есть домофон. Я для верности рванула дверь еще раз, и она распахнулась. Передо мной стоял высокий парень в камуфляже. Я посторонилась, отодвигая Юльку, давая ему пройти, но он никуда не шел, а внезапно улыбнулся до ушей и пропел: Вы к Виктории Николаевне в гости? Не сразу сообразив, кто такая Виктория Николаевна, мы на всякий случай кивнули. Ну, так я вас провожу, - еще шире улыбнулся он. Мы шагнули в просторный светлый холл. Юлька начала нервно дергать меня за рукав, усиленно вращая глазами, и всячески привлекая мое внимание к полу. На полу лежал ковер. Бежевый. Как они его чистят, не понимаю. Обойти ковер было невозможно и мы, сжав зубы, на цыпочках пошагали прямо по этой бежевой красоте. Парень привел нас к лифту, этакой небольшой площадке для бальных танцев, нажал там кучу кнопок и снова пропел, уже в стену: Виктория Николаевна, это Миша. К вам ваши гостьи. Кнопка на стене фыркнула, и мы поняли, что это Вичка. Вичка всегда любила эффекты. Еще в пятом классе она забралась на дерево, которое упиралось ветками в окна нашего кабинета и на середине урока "впорхнула". Учительница была в обмороке, мы в восторге. Мы выросли, даже местами состарились, и разучились радоваться чужим успехам. Так что, когда распахнулись двери лифта, наши мордахи отреагировали неадекватно: моя скукожилась налево, Юлькина направо и только лучезарный Миша сиял и обалдевал. Обалдеть было от чего. Наша Викуша постаралась, облачилась в ярко-синее блестящее платье. Платье было суперкороткое, что должно было указать, что все проблемы с перепадами веса, так мучавшие Вику в студенческие годы, были решены. Вырез платья обрамляли синие перья, гордо устремившиеся к самой макушке, на которой была лихо заломлена диадема, нагло и вызывающе переливаясь всеми миллионами Вичкиного супруга. Каблуки уравняли нашу с Вичкой природную разницу, а протянутые нам кольца с небольшим вкраплением рук, отбросили нас с Юлькой в такую дальнюю касту, что захотелось завыть, спрятаться, на худой конец, пасть ниц. Мы завизжали, захрюкали и, под мелодичный шум отъезжающего Мишы, размазали помаду друг другу по ушам. В рамках моднейших концепций Вичка не стала сооружать советское застолье. Вокруг удобнейшего полосатого дивана были расставлены деликатесы и напитки. Первые полчаса мы только чавкали, глотали, чокались. Мы - это мы с Юлькой. Вичка же примостилась напротив на небольшом диванчике. Я до сих пор подозреваю, что это и было то самое "канапе". Заглотав штук двадцать канапе (ну, не диванов, конечно), я решила передохнуть и потянулась глазами к Вичке: Ну, как ты? - Задала я крайне дурацкий вопрос. Мужественно сжав зубы, я приготовилась к рассказам о бесконечных Канарах, несвежих устрицах, выходящих из моды коктейльных платьях и прочей миллионерской чепухе. Поэтому, когда Вичка открыла рот и поведала нам свою скорбную историю, я была, мягко говоря, не готова. Вичка смахнула слезу с глазного татуажа и прошептала: Девочки, Жора - монстр! Юлька уронила бутерброд (ох, простите, канапе!) на колени и деликатно поинтересовалась: А кто такой Жора? Вичка вскинулась: Это же мой муж!!! Ну, да, да, - ушла в тень Юлька, увлекаясь паштетом. Вичка продолжила: Девочки, он меня мучает. Вот за все это, - здесь отработанным театральным жестом Вичка обвела нехилую обстановочку гостиной, - я плачу такую цену!!! Пара громких всхлипов заставили нас с Юлькой отвлечься от десерта, подползти к канапе и порыдать вместе с Вичкой. Из этой дружественной процедуры я извлекла, что тушь у Юльки такая же плохая, как и моя. Макияж поправлять было некогда, потому как Вичку понесло. Больше часа она жаловалась на своего Жору. С каждой минутой мне становилось все совестнее. А я-то думала, что Викуля наша - типичная новая русская, а тут такие проблемы!!! Жора ее полностью содержал, но работать не давал. Устраивал сцены и бил дорогую посуду. Все хозяйство висело на нашей Вичке, от плиты она не отходила (тут я покраснела и положила обратно на блюдо надкушенный пирожок), он даже стиральную машину ей не покупал, гад! Подруг заводить не позволял и общаться с людьми тоже. Ревновал безо всякого повода, даже к собственной теще, в смысле Викиной маме, которую, кстати, ненавидел редкой ненавистью. Развестись Вичка с ним не могла, потому как обещал найти и убить и ее, и всю ее семью. А он может, - ревела Вичка уже в полный голос, - он же ЖОРА! Нам стало страшно. Вик, а как же мы? - неуверенно промямлила я. - Если дружиться ни с кем не разрешает. А как придет сейчас ненароком? Вичка устало улыбнулась и утерла каменьями слезы. Он уехал в Питер, на три дня. И там, девочки, я подозреваю, даже нет, уверенна, там у него краля! Вика снова зарыдала, мы уныло замолчали. Что тут скажешь. Все понятно, раз такой монстр, так должна быть и краля. А у меня, девчонки, все хорошо, - совершенно не в тему бодро заявила Юлька. Подобная бестактность нашей Юлии была свойственна. Три года назад меня покинул муж. Юлька притащила меня - одну сплошную слезу, в парикмахерскую менять имидж в целях снятия стресса. Когда хорошенькая белобрысая парикмахерша отгрызла половину моих мышиных волос, Юлька с соседнего кресла помахала в ее сторону руками и громким шепотом сообщила: Это она и есть! - в ответ на мою безмолвную просьбу объясниться, она добавила. - Та зараза, к которой твой Женя ушел. С обгрызенной наполовину головой я проходила еще неделю, а с Юлькой месяц не разговаривала. Сейчас же она вместо того, чтобы пригреть убитую горем Вичку на своей шикарной груди (кому-то фигура, а кому-то голова!). Вместо этого, она отхлебнула шампанского и радостно продолжила: Я продюсера отхватила. Настоящего. Теперь пою. Мы заметно заскучали. Поет Юля у нас с третьего класса. Тогда ее прилюдно не взяли в хор и назло учителю музыки она начала петь на переменах возле учительской. Проникновенное завывание "крыла-а-а-а-атые качели" тронуло даже директора, и он приказал включить Юлю в хор. Пользу от этого осознали только в восьмом классе, когда у Юльки начала расти ее знаменитая грудь. Юльку тут же достали из третьего табуреточного ряда и произвели в солистки. Что пела Юлька, никого не волновало -грудьпела за нее. Не обделенные эстетическим вкусом проверяющие и "другие официальные лица" очень полюбили выступления хора и Юлькиной груди. Школу Юлька закончила с серебряной медалью, не сдав ни одного экзамена, кроме алгебры, на которой позорно провалилась. Наша математичка была дамой строгих принципов. Потом Юлька пыталась петь и в институте, но там грудей уже хватало и требовался голос. Так что Юлька заткнулась и надолго. И вот опять. Оглянувшись по углам, Юлька наклонилась к нам и прошелестела имя своего продюсера. Имя впечатлило. Мы заключили контракт на три года, - щебетала наша певунья, - уже и клип сняли. Деньги так и сыплются. Машину сменила, скоро переезжать буду. К нему? - саркастически поинтересовалась я. В Юлькины метаморфозы верилось слабо. Машину она сменила, а тушь течет. И ботиночки эти я еще в позатом году на ней видела. Не, сама квартиру куплю, - безмятежно поведала Юлька, - буду финансового независима, а то вон, - тут она мотнула головой в Вичкину сторону, - сидит у мужика за пазухой, а что толку? Вичка хотела что-то ответить, а я Юльку по-отечески пожурить, но всех нас отвлек шум в прихожей и веселый голос: Вичёк! Это мы с мамой! Я застыла, Юлька сорвалась с дивана и заметалась по комнате. Вичка рухнула на спинку, стеная: Поздно, девочки, это он! Веселый голос неумолимо приближался: А я на денек пораньше вырвался, на обратном пути и маму прихватил, думаю, всё Вичку моему веселее, что целый день одна сидит! Киска, ты где, ау! На этих словах в комнату заглянула кудрявая голова с сияющими глазами. Почему-то я представляла Жору лицом явно выраженной национальности, иссиня-черную небритость и золотые зубы лет шестидесяти. Жизнерадостный мужчина лет 35 появился на пороге уже целиком и втащил за собой букет цветов, замотанный по зимнему времени в кучу оберток. О! Да тут гости! "Издевается", - подумали мы с Юлькой. -Вичёк, а что ж ты меня не предупредила, я бы что-то по-быстренькому сварганил. Вертуны, помнишь, тебе понравились, или грибочки маринованные. Девчонки, давайте знакомится. Я Юра, но Вике больше нравится Жора почему-то. Мы что-то вежливо пробормотали в ответ и начали собираться. Девочки, не уходите, - всполошился он, - я сейчас быстренько шашлычки в электро-гриле организую. Щас, только в душ и шмотки в стиралку кину, с дороги я. А я предлагала тебе у меня поесть, чего не стал? - раздался еще один новый голос. Я медленно повернулась, все еще находясь в шоке, мало нам этого терзателя, так он еще и маман свою приволок. Но к моему полному изумлению, я увидела Лидию Алексеевну, Викину маму, которую знала, разумеется, еще со школы. Мама, - завопил Юра-Жора, - ну, что вы! Я вас сам сейчас накормлю, получше всяких ресторанов! Лидия Алексеевна выглядела лет на 15 моложе, чем в нашу последнюю встречу и, судя по всему, в отличие от Вички была вполне довольна жизнью. Девочки, ну, наконец-то, добрались до нас, - она присела рядом со мной. - А то эта моя затворница никуда не выходит. Сколько раз ее Юрочка на работу гнал, и то предлагал, и другое - не идет! И по курортам возит, с друзьями знакомит, а она только сериалы глотает. Вот вы ей скажите, что это такое - молодой девке дома запираться! Мы с Юлькой, уже не в силах сдерживать смех, начали медленно, но верно продираться к двери. Вика нас не удерживала. Ее роковой злодей разрывался между нею: "Солнышко, а что ты бледненькая такая? Давай какао тебе сделаю. Опять ничего не кушала? Сейчас погулять пойдем, по снежочку, топ-топ…" и нами: "Девочки, только честно-честно мне обещайте, что будете заходить, а лучше давайте все вместе куда-нибудь сходим, а? А летом махнем на байдарках давайте?". Заснеженная улица минут пять терпела наш гомерический хохот. Мы, пошатываясь, брели между сугробов и Юлька, не выдержав хэппи энда и количества дармовой выпивки, уселась прямо в снег. Я плюхнулась рядом и мы с упоением начали передразнивать несчастную Вичку, ее сверхактивного супруга и заботливую маму. Девочки, он мне даже стиральную машину не покупает, все своими руками, - слепив из губ элегантный бантик, канючила Юлька. Ща, я только вещи в стиралку брошу! - Басила я. - Может, к соседям пошел постирать? Вволю поглумившись, мы поднялись, отряхнулись и в ожидании уставились друг на друга. Повисла нелепая пауза. Ну, - пошаркала ногой Юлька, - я пойду. У меня завтра выступление в ночном клубе. В каком? - Уцепилась я. Да туда только по пригласительным, - отмахнулась она. - Тебе вроде налево. Я и с тобой могу пройтись, - не отставала я. Чего ты по морозу будешь скакать, ну, созвонимся! - Юлька подняла руку, прощаясь, и резво заковыляла прочь. Я же, воодушевленная нашей "викторией" с Викторией (сама придумала, сама захихикала от полученного каламбура), помедлила чуток, и припустилась за Юлькой, уходя в тень от фонарных кругов и прячась за сугробами. Юлька скакала недолго, свернула в переулок и подошла к черной махине. Когда мои глаза попривыкли к темноте, я поняла, что это ее старый "Москвиченок", верно один из первых. Бегал он только благодаря золотым рукам Юлькиного деда, большого технического умницы. Это значит, Юлия Павловна машину сменила, ну-ну. И зачем врет, певица! Про продюсера этого, про клип напридумала. Фамилию не могла поскромней найти для правдоподобности. Подождав пока Юлька уедет, я уже без скачков и игры в Эраста Фандорина, побрела домой. Только сейчас я поняла, что в отличии от подруг про свою личную жизнь не сказала ни слова. В общем-то никто особо не спрашивал. Да и что спрашивать, когда и так все известно. Муж меня кинул, бой-френды меняются, все хотят через меня до генерального добраться, ну-ну. Перед рождеством только-только очереднойтестнабеременностьотрыдала. Не совсем ясно, отчего рыдала: то ли с горя, то ли с радости. Снег падал уже совсем крупными хлопьями, где-то народ мучил пиротехнику - до меня доносились крики "ура" и зарево чахлых вспышек. Ну, провояжировали перед сном и хватит, решила я. Сегодня было лень делать массаж лица, как верхнего, так и нижнего. Я завалилась на кровать, попивая кофе со сливками и начала лениво листать каналы. Повторяли всю уже просмотренную мною новогоднюю ночь и все имеющиеся архивы Мосфильма. Все-таки весело сегодня получилось. Я усмехнулась, вспомнив надутое Вичкинолицои бедного Юрика с парадным веником, стоящего на коленях у канапе. Пожалела бедную Юльку с ее несбыточными мечтами о свете рамп. И подумала, что на самом деле это у меня все хорошо. Вот лежу, телек смотрю, завтра пойду на работу, в инет залезу, а в два у меня встреча, от которой столько зависит, но я справлюсь. Я всегда справляюсь. А потом, вечерком, перезвоню Никите и мы с ним… Что это? Я по-прежнему листала каналы и на том, с дурацкими колокольчиками… Я вернула музыкальный канал и уставилась на экран. Играла песня о тяжелой любви простой девушки к богатому парню. Ну, может, сюжет привираю, но какой-то бред про "розы-слезы" точно. Видеоряд пестрел страстными позами и горячими танцами. И посреди всего этого бардака блистала прима - певица. Я приподнялась на диване, инстинктивно втянула живот и второй подбородок, с экрана на меня смотрела Юлька… Маша ДУБРОВСКАЯ.**_