Рецензия

   Один из моих многочисленных друзей – в целях конспирации назовем его Гоша Жаров - как-то попросил меня взять его повесть на рецензию. В принципе, ничего криминального и необычного в этой просьбе не было: многие мои знакомые, грешащие графоманскими забавами, давно и успешно эксплуатируют меня в качестве критика. Делается это потому, что я самый удобный и подходящий для этой цели кандидат - я и сама балуюсь литературкой и умею врать во благо: всегда подберу парочку восторженно-хвалебных высказываний о любом чтиве для любого автора, который обычно наигранно смущается, но внутренне подписывается под каждым моим комплиментом его несомненному таланту. В общем, по сути я тот еще враль – могу поддержать и вселить надежду в любого начинающего автора, даже если у него есть все шансы из начинающего сразу превратиться в заканчивающего.

Словом, просьба Гоши была вполне безобидной, и если бы я располагала временем, то согласилась бы выполнить её с превеликим удовольствием. Я вообще славлюсь в кругу своих друзей как добродетельница и имею кличку за глаза «Мать Тереза».

Но так получилось, что именно в тот промежуток времени я была очень занята. Причем «очень занята» - это слабо сказано. Я была Невероятно! Катастрофически! Феерически! Занята! В моем плотном рабочем графике с трудом находилось время даже на такие безусловно важные для любой девушки вещи, как поход к маникюрше Зиночке и парикмахерше Катеньке. А без прически и маникюра я ощущаю себя малоизученным бесполым существом и хожу с неисправимо плохим настроением. Всё-таки женщина должна оставаться женщиной в любом состоянии.

И надо же было Гоше нарваться именно на этот страшный временной цейтнот! Будь на его месте кто-нибудь другой, я, выразив искреннее сожаление, отказала бы ему в его просьбе, сославшись на занятость, и, не мучаясь угрызениями совести, преспокойненько занималась бы своими делами. Но!

Есть в моем окружении особая категория друзей-приятелей, которым я никогда и ни в чем не смогу отказать, потому что чувствую себя перед ними страшно виноватой. К этой категории относятся все мои бывшие парни, отношения с которыми в свое время были порваны по моей инициативе. А таких большинство, я бы даже сказала, подавляющее большинство - исключения составляют лишь те цивилизованные красавчики, с которыми мы расходились обоюдовыгодно и взаимосогласованно.

Брошенных мною несчастных молодых людей, получивших стресс в момент произнесения мною фразы: «Между нами все кончено», я потом ласково величаю «екс-иками», отношусь к ним невероятно трепетно и все время бессознательно пытаюсь загладить свою мифическую вину. Наверное, это какая-то психологическая патология, «заклин», как говорит моя подруга, и пока я безуспешно борюсь с этим «заклином», число парней, вошедших в эту категорию, растет в геометрической прогрессии.

Как вы уже догадались, Гоша Жаров – мой бывший парень. В прошлом мы с ним состояли в недолгих, но ярких любовно-партнерских отношениях и расстались по моей инициативе по причине того, что... А, собственно, не важно по какой причине, просто расстались и всё.

Процесс расставанья был муторным и нервотрепным, Гоша долго не мог смириться с тем, что ему дали от ворот поворот, провоцировал новые и новые выяснения отношений, начинающиеся фразой: «Нет, ну вот ты мне объясни…» Хотя, как всегда это бывает в подобных ситуациях, моих объяснений он в упор не слышал, интерпретировал мои слова по-своему, делал шокирующе-неправдоподобные выводы и потом долго и преувеличенно-надрывно их переживал. Так как «на развод» подала я, то - по Гошиной логике - пострадавшей стороной числился он, а я была причислена к категории «жестокой и стрессоустойчивой стервы, которая сама не знает, чего хочет». Вот откуда, по-видимому, растут ноги моего «заклина»: бросая парня, я всячески старалась помочь ему пережить разрыв, адаптироваться к жизни без меня и сделать переход моего статуса из разряда «моя девушка» в разряд «просто подруга» максимально плавным и безболезненным. Я никогда не запрещала екс-икам мне звонить, радостно поддерживала дружеское общение и сразу бросалась на помощь, даже если их просьба шла в разрез с моими планами.

Опущу ненужные подробности моих робких и безуспешных попыток объяснить Гоше, что я занята. Перейду к результату. Знаменательный момент передачи рукописи из рук Гоши в мои состоялся в романтической атмосфере модного ресторана, где импозантные официанты меняли пепельницы после каждой выкуренной сигареты, а администратор стоял у входа с таким надменно-высокомерным видом, что у меня появилось желание попросить у него прощения за визит.

Гоша был наигранно любезен и предупредительно вежлив (именно такое поведение является катализатором моего иногда засыпающего чувства вины - оно моментально проснулось и забурлило спросонья более чем активно). Предполагалось, что после ТАКОГО ужина я не смогу отказать ему в его маленькой просьбе – прочесть повесть. Расчет оказался верен, но не по причине шикарного ужина, а по причине обострившегося «заклина». Как бы там ни было в конце вечера, когда десерты уже были съедены, шампанское выпито, а счет оплачен, мне была торжественно вручена пухлая красная папка с наклеенной сверху скотчем надписью: «Георгий Жаров. Может не надо?» «Имя автора и название шедевра» – определила я, хотя в тот момент у меня на языке вертелся вопрос, адресованный автору и созвучный вышеупомянутому названию шедевра. «Георгий Жаров, может не надо, а?» - мысленно взмолилась я, но мужественно прикусила свою болтливую часть тела и, мило улыбнувшись, выдавила: «Конечно, Гошка! О чём речь! Я с удовольствием прочту. Уверена, это гениально».

Только придя домой я смогла оценить масштабы бедствия: это была повесть о шпионах и спецслужбах на 218 страницах, набранная мелким шрифтом с редкими диалогами и маленькими отступами между главами. Я откинулась на спинку кресла и застонала.

Вот к чему я в этой жизни равнодушна, так это к фантастике и шпионам: ни зеленые человечки с другой планеты, ни Бонд, Джеймс Бонд, не вызывают у меня никаких признаков интереса, зато вызывают стойкую и продолжительную зевоту. Так как от моих горестных всхрипываний объем красно-папочной пытки не уменьшался, я, поругавшись со своим внутренним голосом, упрямо талдычившим: «Нечего было встречаться со всякими…», уныло назначила себе ежедневную норму чтива – 20 страниц. При хорошем раскладе через 11 дней я буду свободна от обязательств, а Гоша получит вожделенную порцию восхищенных откликов о его несомненном таланте.

Хоть я и читала по диагонали, первые шесть дней были настоящей пыткой. Я абсолютно не понимала перепитий закрученного сюжета, не смогла оценить грамотных действий бравых сотрудником всевозможных спецслужб, и более-менее стала различать героев, которых, на мой взгляд, было слишком много, только на девятый день. На 199-ой странице главный герой – мудрый и непобедимый шпион - произнёс, наконец, долгожданную фразу-развязку: «Весь замысел Барракуды строился на замене чипа с секретной информацией!» . «У-у-ух ты!» – подумала я. – «Всё, конечно, зашибись, но не плохо было бы узнать, кто такой Барракуда…» К тому моменту я вообще заметно повеселела: близился последний день каторги.

На 210-ой странице в разделе «Глава 34. Заключительная» я чуть не всплакнула от умиления, на 215-ой я уже дрожала от нетерпения, делая последний рывок на финишной прямой, а на 218-ой автор в моем лице приобрёл верного и любящего фаната. Поцеловав на прощание красную папочку, я поспешно засунула её на антресоли и пообещала себе, что в первый же весенний выезд на дачу сожгу её в костре и станцую победный танец на пепелище Гошиного творения.

Пока мною не были растеряны положительные эмоции, я решила тут же написать Гоше ответ.

Набросав эмоционально-восторженную текстовку, мол, Гошка-а-а-а, ну ты талант, тебя печатать надо, я подумала, что звучит это совсем уж неестественно, и желая добавить реализма, решила привести пару существенных критических замечаний. Поэтому свою хвалебную речь я приправила абзацем с суровым призванием к упрощению текстов, так как большая часть повести изобиловала терминами, трудными к произношению и пониманию, и легко покритиковала стиль общения молодежи в данной повести: уникальные 11-тиклассники и студенты общались друг с другом официально-вежливо и деликатно, будто рыцари с дамами на средневековых балах. «Выпускники школы хороших манер и глаженых галстуков, блин!» – плевалась я, пока читала.

В общем, вот так вот мягко и не навязчиво я критикнула Гошу, не рассчитывая, что его амбиции имеют взрывную силу. Отправив ему свою рецензию по электронной почте, я устроила себе маленький праздник и на радостях взахлёб почитала Улицкую, полакомилась Щербаковой и на закуску оставила Токареву.

Вечером следующего дня я получила Гошин ответ, который начинался словами: «Спасибо, что прочитала мою повесть». Поудобнее устроившись в кресле, я отхлебнула горячего какао, аромат которого плотно укутал мою комнату, и приготовилась читать дифирамбы под названием «Ты, Олька, настоящий друг и оба мы таланты». Но не тут-то было! Вместо ожидаемых мною комплиментов, я получила жесткий наезд на мою незабвенную личность:

«Не особенно внимательно, я смотрю, ты читала мою повесть: нет там никаких таких терминов, которые не могла бы понять даже такая среднестатистическая блондинка, как ты. По поводу общения молодежи: знаешь, Ольга, некоторая молодежь фанатеет передачей «Дом-2», а другая её часть смотрит передачу «Умники и умницы». Судя по твоей рецензии, ты относишься к первой категории…»

Я читала сей разоблачительный пасквиль, забыв про остывающее какао, и не верила своим глазам. В одном абзаце – сразу два наезда на мой блондинистый интеллект. Это явный перебор. Я, конечно, знала, что у мужиков аллергия на критику, но не настолько же… Или же в Гоше говорят прошлые обиды, и это именно они надиктовали ему этот текст?

Я возмущенно заметалась по комнате. «Вот она – мужская благодарность!» - настойчиво пробивалась к моему сознанию мысль, на которой я в последнее время что-то слишком часто себя ловлю. «Ну что же, Георгий Жаров, поговорим с тобой на твоем языке!» - мстительно прошипела я и, придвинув к себе клавиатуру, набросала ему послание:

Быстро, пока не передумала, я нажала «Отправить», расслабленно отхлебнула холодного какао и с чувством выполненного долга выключила компьютер.

Надрывно запиликал мой мобильный, и на дисплее высветилась фамилия еще одного моего екс-ика.

-Да, Макс, привет!

• Привет, Ольчик, слушай, я звоню тебе из Адлера. У меня через три часа самолет, а в полвторого ночи меня нужно будет встретить на машине в «Домодедово», рейс 314, а то у меня вещей много, а я со своей поссорился... Сможешь?

Нет, они совсем совесть потеряли! Я возмущенно вздохнула, и с нескрываемым удовольствием, выговаривая каждую букву этого божественного слова, рявкнула в трубку:

- НЕТ!

• Нет? – представляю, как был удивлен Максим, не получивший от меня за три года, прошедшие с момента нашего расставания, ни одного отказа в его «маленьких» просьбах. – А почему?

• А потому что ночью я буду спать. Помирись со своей, возьми такси, переночуй у Лешки, он живет где-то в том районе, в конце концов, реши хоть одну проблему без моего участия.

• Оль, ты чего? Ты не одна?

• Да, Макс, я не одна. Я с чувством собственного достоинства.

Мстительно улыбаясь, я скоропостижно отключила телефон и с любопытством прислушалась к себе. Чувство вины посапывало где-то внутри и даже и не думало просыпаться. Буду надеяться, что это вечный сон.

Я счастливо поёжилась, поздравила себя с началом выздоровления от моего прогрессирующего «заклина», и, взглянув на время, со знанием дела нажала пятую кнопку телевизионного пульта – в конце концов, я заслужила маленький отдых.

Ксения Собчак в очередном неподражаемом наряде заговорщически улыбнулась мне с экрана и бодренько произнесла своё ежевечернее приветствие:

• Здравствуйте, в эфире телепроект «Дом – 2» и я, его ведущая…

ОСА