Оранжевый шарик

   Я вытянулась в струнку, прижала его к себе, мой взгляд уткнулся в черную полосочку на ее шейке. Я повторила свое обычное заклинание: "Ничего. Только ветер, злой, плюющий песком в лицо и выстрел, он уже близко. Раз! Три! ПОШЛА!" Я мысленно выкрикнула эту фразу, сделала два шага, на третьем присела и отпустила его. Как обычно, он катился безумно долго. Вот он достал их. Он попал между центральной и левой. Белые шейки с черными бархотками задрожали, покачнулись и попадали друг на друга, а крайняя правая сделала вид, что ничего не произошло, но, немного подумав, все же сдалась и упала. Сзади меня зааплодировали, я повернулась и спокойно пошла к месту. В пустой клеточке седьмого фрейма я нарисовала жирный крест.

Я была одна. Когда я здесь, мне никто не нужен. У меня есть листок, двадцать шансов победы, пятнадцать метров ожидания, стук падающих противников и приятная тяжесть в пальцах, которую еще долго ощущаешь после броска. Это мой мир. Это мой наркотик. Это кегельбан.

Меня привел сюда мой друг. Я не проявила никакого интереса к разноцветным шарикам и запутанным вычислениям в листочках. Я сидела, пила сок и разглядывала посетителей. Потом я научилась считать очки и старательно вырисовывать добродушные уголочки спаеров и победоносные крестики страйков.

Когда я взяла в первый раз шарик в руку, я еще не знала, что уже давно заболела и погибла. С той самой минуты, когда перешагнула порог кегельбана и услышала звучный голос: "Третья - десять!"

Мой парень бросил меня месяц назад, когда я за три дня потратила все деньги, которые мы с ним копили на каникулы. Я играла.

Меня там все уже знали. В этом маленьком кегельбанчике  (всего на четыре дорожки), без супермодного оборудования, где была реальная возможность покалечить человека. Кегли выставлялись вручную и худенькие ножки самостоятельно зарабатывающих подростков то и дело мелькали, увертываясь от бездумно, не во время пущенных шаров пьяных посетителей. Впрочем, таких было мало. В основном контингент не менялся,   и я знала почти всех. Меня там звали "Одна". Вокруг меня ходили слухи, сплетни и легенды. Будто я как-то раз три партии подряд выбила "почти триста очков" или, что я прихожу сюда ночью и играю. Бред. Обычно, я прихожу в семь вечера, а ухожу около двенадцати ночи, чтобы успеть на последний автобус. Хотя, в последнее время я все чаще хожу пешком - у меня нет денег. 

Я знала, что когда-нибудь это случиться, но отгоняла эту мысль. Все же это пришло, денег не стало совсем. Сначала это меня не испугало, я просто продала свои жалкие золотые побрякушки и припеваючи, вернее, играючи, жила месяца два, а потом они снова кончились. После продажи телевизора, магнитофона и микроволновки за полцены, чтобы быстрее, продавать стало нечего. Квартиру я не решилась продать, все-таки хотелось где-то ночевать. Шесть дней я не играла и у меня началась ломка. Самая настоящая. Меня трясло, тошнило, пальцы сами собой выстраивались в знакомую комбинацию, чтобы взять шар. Отовсюду слышался стук падающих кегель, свист пущенного шара и аплодисменты за моей спиной. На седьмой день я не выдержала и пошла в кегельбан. На повороте в темную аллею, ведущую к моему заветному зданию, меня остановил мужчина.

• Девочка, что же ты так поздно гуляешь, может тебя проводить?

Я отшатнулась. Морда мужика была жирной, откормленной, казалось, с нее капает масло. Он улыбнулся, обнажая четкий ряд золотых зубов, и потянулся ко мне своей лапой с блестящими, полированными ногтями.  Язык убежал вперед меня, вперед мыслей, это язык назвал цену, а не я. Мужик отдернул было руку, но потом выругался и притянул меня к себе снова.

• Ладно, пошли.

Он повел меня к своей машине, долго возился и сопел, ища ключи.  Открыв дверь, толкнул меня на сиденье.   

• Сначала деньги, - каким-то заученным голосом произнесла я.

Он опять выругался и отсчитал купюры. Этого бы хватило на четырнадцать игр. Мы отъехали недалеко, просто в какой-то старый, темный двор. Он погасил фары и схватил меня за одежду. От него несло дорогой туалетной водой, дорогим гелем и лосьоном после бритья и еще чем-то безумно редким и дорогим. Только сам он был дешевкой, впрочем, как и я.

Еще несколько раз я добывала деньги таким способом. Потом как-то вечером меня избили местные проститутки, и я перестала этим заниматься. Работать я не могла, так как кегельбан открывался в два часа, с утра же я училась. Точнее, пыталась. На лекциях я высчитывала, как можно сбить две крайние кегли или там одну слева, а на семинарах получала минусы. Но гораздо больше меня волновали минусы на листках с надписью "BOWLING". Такой минус означал, что я - мазила, не умеющая попасть хотя бы в одну кеглю, и вообще конченый человек.

Пару месяцев я вытягивала деньги из новичков в кегельбане. Я показывала им азы игры. Как держать руку, как кидать. Но так как я хотела побыстрее поиграть сама, то мои объяснения уходили коту под хвост. Деятельность мою прикрыла администрация. Обучать новичков было делом инструкторов, я же отбирала их хлеб, вернее, чай, на который им, собственно, и давали деньги.

Я недолго готовилась. Брат моей подруги - самый настоящий бандит. Причем, типичный. Огромный и тупой. Стащить у него пистолет не составило ни малейшего труда. Другое дело в нем разобраться. После недолгих попыток я успокоилась и решила, что уже сам вид пистолета испугает кого угодно.

• Всем на пол! Не двигаться! Мне нужны все наличные, что есть в магазине. Я никого не трону.

Какая-то глупая рыжая тетка в шикарном манто завопила истошным голосом, я навела на нее пистолет и на миг потеряла продавца из поля зрения. Но нет, он все так же поспешно складывал деньги в фирменный мешок ювелирного магазина. Я подошла ближе к прилавку, стукнула для уверенности рыжую тетку каблуком по голове и она затихла. Я взяла пакет с деньгами и, пятясь, стала пробираться к выходу, все еще держа на мушке продавца. Что-то неестественное было в его позе. Одно плечо было ниже другого. Так стоят люди, которые жаждут попасть в туалет и от этой жажды сгибают то одну, то другую коленку. А коленкой, коленкой можно нажать кнопку под столом!

Я нажала на курок.  Понятия не имею, как я попала, но сомненья в этом не было. Человек за прилавком пошатнулся и упал. Противная липко-красная жидкость полилась на витрину. Снова заорала какая-то женщина. Я побежала к выходу, но выйти не успела. Сирены стражей порядка, какие-то огни и оглушительные предупреждения: "Квартал окружен. Выходите с поднятыми руками!" Да пошли вы! Я слишком люблю удаляющийся шар и метры желтой дорожки!

Я схватила первого попавшегося человека. Это был какой-то молодой мужчина, я даже не разглядела его. Приставив пистолет к его уху,   я открыла дверь на улицу и закричала, как мне показалось очень натурально:

• Я убью его! Дайте мне уйти!

Сирены смолкли. Эти блюстители закона о чем-то совещались.

Мне надоело ждать, мне тяжело было держать этот чертов пистолет, в конце концов, мне было жарко в натянутой на лицо лыжной шапочке с дырками для глаз и рта. Я хотела домой, в кегельбан, к желтым дорожкам. Мужчина пошевелился, сильнее прижав пистолет, я посмотрела на него. Ну, конечно, кого бы еще я могла подобрать с пола! Это был мой бывший парень. Тот, который впервые привел меня в кегельбан, который привязал меня к этой игре, который, из-за которого...

• Это ты, ты, ты во всем виноват, - я оттолкнула его. - Из-за тебя все так, из-за тебя!

Я успела несколько раз нажать на курок и, кажется, даже попасть в него. Пока меня не схватили сильные, теплые руки людей в форме. Я брыкалась, орала, пыталась вырваться. Они куда-то меня тащили, кругом был гвалт, шум, визг, но я кричала сильнее всех:

• Отпустите меня, - вопила я, - я хорошая, я ничего не сделала!

Кто- то ударил меня сзади в спину, я не удержалась на ногах и впечаталась лицом в дверцу машины с "мигалкой" на крыше и гербом на дверце. И смешивая на лице слезы и кровь, я проскулила:

• Я ничего не сделала, я просто хотела поиграть, бросить шарик, мой оранжевый шарик...