Мне ее все-таки жалко

После того, как Наташин муж, подполковник, погиб в Чечне, жизнь для нее разделилась на две неравных половины: до и после. “До” была спокойная и обеспеченная жизнь с мужем, сотрудником Генштаба, спокойным, уравновешенным человеком, жизнь, в которой был только один недостаток: отсутствие детей. Усыновлять им как-то никого не хотелось, все надеялись родить своего, да так и не получилось. Устраивать из этого трагедию они не стали, решили, что бывают и бездетные вполне счастливые пары. А потом его послали в эту проклятую командировку. И началась жизнь “после”. После того, как Наташин муж, подполковник, погиб в Чечне, жизнь для нее разделилась на две неравных половины: до и после. “До” была спокойная и обеспеченная жизнь с мужем, сотрудником Генштаба, спокойным, уравновешенным человеком, жизнь, в которой был только один недостаток: отсутствие детей. Усыновлять им как-то никого не хотелось, все надеялись родить своего, да так и не получилось. Устраивать из этого трагедию они не стали, решили, что бывают и бездетные вполне счастливые пары. А потом его послали в эту проклятую командировку. И началась жизнь “после”. В этой жизни были постоянные кошмарные сны о том, как она пытается вытащить мужа из подбитого вертолета прямо в воздухе, делая круги вокруг стремительно падающей горящей машины, но вытаскивает только ту урну с прахом, которую ей вручили с положенными по ситуации словами. В этой жизни была какая-то денежная компенсация, с которой она решительно не знала, что делать, потому что желаний, как таковых, не было. И, конечно, была работа, главное достоинство которой заключалось в том, что туда не нужно было ходить каждый день. В институте, который занимался театральными проблемами и некоторыми другими проблемами искусства, было два присутственных дня. Зарплату, правда, платили соответствующую – только-только прожить, но спасали гонорары за статьи в одном специализированном журнале. И еще – периодические пригласительные билеты на всякие просмотры и прогоны. Все это осталось, только Алексея уже не было. А без него все это как-то теряло оттенок осмысленности. Наконец, кто-то надоумил Наташу приобрести компьютер и позаниматься на курсах. Все-таки что-то новенькое в жизни, да и владение компьютером не помешает. Сначала Наташа пугалась каждого звука, издаваемого бледно-серой штуковиной, установленной на рабочем столе, потом попривыкла, потом убедилась, что с помощью этой хитрой машинки можно в два, если не в три раза ускорить работу по написанию статей. Потом пристрастилась к пасьянсам и всяким немудренным игрушкам. У вас есть электронная почта? – спросили ее как-то в одном издательстве. – Нет? Вы страшно отстали от жизни, это же так удобно – иметь Интернет. Можно не только тексты пересылать, но вообще получить массу удовольствия. Самые свежие новости, прогноз погоды, сайты всякие занятные. Поставьте, не пожалеете. Наташа не совсем понимала, что такое “сайт”, но идея с Интернетом ей понравилась. Еще бы: сколько времени можно сэкономить на поездках. Нажал пару кнопок и никаких проблем. Объявлений о мгновенном и дешевом подключении была масса, Наташа выбрала первое попавшееся и очень скоро новая игрушка стала совершенно неотъемлемой частью ее жизни. Про сайты она тоже довольно быстро все узнала, и вдоволь налазившись по ним, решила попробовать найти себе друга по переписке. Благо и такие услуги Интернет обеспечивал. Правда, приходилось заполнять что-то вроде анкеты, в том числе, и с указанием возраста, что было не слишком-то приятно. Само же объявление было предельно простым: “Ищу друзей для интеллектуального общения”. В действенность этой авантюры Наташа не верила ни капельки, но… почему бы не попробовать? Теперь это, оказывается, модно: народ не только переписывается и общается во всяких чатах, но и по-настоящему знакомится, влюбляется и даже женится. Правда, в Интернете же, как бы понарошку, но все равно – занятно. Изумлению Наташи не было предела, когда на следующий вечер в ее почтовом ящике оказалось аж пять электронных сообщений. Правда, интеллектуальное общение по переписке привлекло только одного из пяти (он жил не в России и в ближайшее время туда не собирался), остальные же намекали на разумность личного знакомства и просили прислать фотографию в качестве залога такового знакомства. Как послать фотографию по Интернету, Наташа не знала, да и не собиралась этого делать. Поэтому ответила только на письмо заграничного корреспондента, тем более, что в отличие от остальных, оно было написано хорошим языком и без ошибок. То есть база под интеллектуальную переписку как бы имелась. Второй день принес еще полдюжины писем-предложений о встрече, причем некоторые, признаваясь, что им – где-то в районе двадцати лет, довольно точно описывали, как они себе эту самую встречу представляли. Ни “Эммануэль”, ни “Основной инстинкт” в перечень любимых Наташей фильмов не входили, поэтому она и отвечать не стала, разумно рассудив, что любители такого досуга уж как-нибудь себе партнера сыщут. А на третий день было только одно новое письмо, не считая прелестного описания заграничного корреспондента особенностей места его нынешнего проживания. И в этом новом письме мужчина, назвавшийся Алексеем, написал то, что Наташу каким-то образом “зацепило”. “Здравствуйте, Наталия! Мне ужасно понравились Ваши ответы на дурацкие вопросы анкеты на сайте. Я не решился сам там “повеситься”, потому что отвечать во всех этих реквизитах всерьез – это полный идиотизм (я имею в виду - для мужчины), а написать так, как Вы – я бы, наверно, не сумел. Ну, а строить там себе помпезный мемориал с архитектурными излишествами (наполовину закрытыми рекламными щитами с изображением себя, любимого) в виде сочинения на свободную тему “Какой я хороший и удивительный!!!” и выставлять его для всеобщего обозрения – вот это, по-моему, всем дурям дурь… Мне 44 года, я женат и в настоящее время в среднем темпе метаморфизирую в холостое состояние. Поскольку я ярко выраженный Стрелец (со всеми положительными и особенно отрицательными качествами, чертами и повадками), то мне совсем плохо без тепла и общения с доброжелательным человеком. Я не занимаюсь поисками любовницы и ни на что особенное не претендую. Полагаю, что я достаточно воспитан для того, чтобы не навязывать свое общество даме, если она не высказывает восторга по данному поводу. И конечно, я вовсе не обижусь, если Вы просто не ответите. Алексей”. Наташа ответила. Больше всего ее заинтриговала таинственная фраза: “В настоящее время в среднем темпе метаморфизирую в холостое состояние”. И еще понравилось, что человек, в отличие многих и многих не ищет любовницу, а просто хочет человеческого тепла. Это было так созвучно ее собственному настроению. В общем, переписка завязалась: каждый день Наташа находила в почтовом ящике новое письмо от Алексея и аккуратно на него отвечала. Письма были прелестные, даже изысканные, написанные так, словно их готовили для печати. О будущем разговора не было, о личной встрече Алексей и не заикался, наоборот. Просто писал о своих проблемах с максимальной степенью откровенности. И это тоже подкупало. “Метаморфоза в холостое состояние означает лишь то, что мой брак, который вот уже лет пять не выходит за фиолетовые рамки печати в паспорте, хочет эти рамки разорвать и перестать быть браком. Я не знаю, почему мы поженились. Побудительные мотивы другого человека всегда представляются кристально ясными и понятными, и мне кажется, что моя жена вышла за меня замуж потому, что хотела этим наказать своего парня, который тогда от нее отвернулся. Я все это узнал и понял позже – я всегда догонял такие ситуации с трудом. Нормальный человек сказал бы прямо: я хочу уйти, развестись с женой и построить свою жизнь заново. А я вот начал плести словесные кружева – не судите меня строго, я ведь по первому образованию филолог. Мы с Вами, скорее всего, никогда не встретимся, поэтому мне проще загрузить Вас своими проблемами в письме – в глаза я бы, наверно, это рассказывать не стал”. Наташа сама не поняла, в какой момент стала чувствовать к автору этих писем нечто большее, чем просто дружескую приязнь. Возможно, свою роль сыграло то, что ей отчаянно нужно было выплакаться-выговориться, а делать это на людях она не любила. А тут – мираж, фантом, электронное воплощение человека, которому можно написать все-все, например, о том, какая выжженная и мертвая пустыня прочно поселилась в ее душе. И получить в ответ сочувствующе-ободряющее: “Разве в Вашей душе пустыня, Наташа? Я скорее готов поверить в пепелище, но говорить, что на пепелище не растет ничего – это значит издеваться над здравым смыслом. Да именно на пепелище и вырастает все еще зеленее, еще красивее и сочнее, чем раньше. Все сгорело? Значит высохло, значит пора было ему сгореть. Теперь пусть только упадет зерно, пусть только сверху капнет дождь – Вы и ахнуть не успеете (не успеете сказать: “Джек Робинсон”, как говорится в английских сказках), как все прорастет, зазеленеет и зацветет. Да Вы от одного запаха одуреете, как после стакана коньяка. Даже может и против Вашего явного желания. Но уж тогда будьте уверены – в полном соответствии с желанием тайным и невысказанным самой себе”. Роман в письмах развивался стремительно. Уже обоим было ясно, что и личная встреча состоится в самое ближайшее время. Уже обменялись телефонами и почти каждый вечер беседовали почти по часу: Алексей специально задерживался на работе ради этих бесед. Иногда у него прорывалось совсем уж откровенное: “Я все равно думаю о Вас, даже если не выражаю это словами, и самая частая мысль - а что же будет дальше? Не отвечайте, даже если Вы знаете ответ”. Что она могла ответить, если сама ничего не понимала? Всю жизнь она брезгливо сторонилась связей женщин с женатыми мужчинами, считала это безнравственным, а для себя самой совершенно неприемлемым. И вот теперь ведет долгие разговоры и переписывается на все более и более интимные темы с человеком, который женат – что бы он там ни говорил насчет пятилетней фикции этого брачного союза. Живет с женщиной в одной квартире, спит в одной постели, ведет, как говорится, совместное домашнее хозяйство. В этом раскладе Наташа для себя места не находила. Судя по всему, Алексей – тоже. “Знаете, Наташа, мне ведь очень хочется с Вам встретиться. И поцеловать мне Вас хочется не виртуально, а просто - так, как обычно целуют женщину, которая очень нравится. Я не знаю, что с нами будет. Меня останавливают мои нерешенные проблемы. Я не хочу забивать ими Вашу умную головку. Я дразню и себя и Вас, а мужчина так поступать не должен. Когда мужчина решает проблемы своей подруги, то это нормально и естественно, но вот совсем уж недостойно вешать на женщину свои заботы, пусть даже и косвенно. Мы обязательно встретимся, милая Наташа, я придумаю, каким образом. Мне действительно хочется Вас увидеть”. Разумеется, они встретились. Просидели несколько часов в маленьком кафе в центре. И поняли, что искали друг друга всю жизнь и просто чудом нашли. Им вообще не хотелось расставаться в этот вечер, но оба понимали, что это нереально. Что придется ждать следующих выходных, чтобы провести вместе несколько упоительных часов. Но все равно оставались электронная почта и телефонные разговоры. “Очень хочется расслабиться, просто выпить немного вина и посидеть, ни о чем не думая. Мы когда-нибудь вообще в этой жизни сделаем это вместе, а? Но я все равно, даже в часы напряженной работы очень часто вспоминаю о Вас. Наши отношения перешли на новую ступень, виртуальная женщина обрела плоть и кровь, я гладил ее по щеке, я вдыхал запах ее волос, ее тело было совсем рядом, совсем близко. Я поцеловал ее - о, это было чудесно. И странно - я теперь не могу уже говорить с Вами так, как говорил раньше. Какой-то новый барьер вдруг возник между нами. Он совсем невысокий, я могу протянуть руку поверх него и коснуться Вас”. Им было невероятно хорошо друг с другом, но когда Наташа робко предложила остаться до утра, а не уходить на ночь глядя, Алексей сухо сказал, что это совершенно невозможно. Пока. Пока он не готов просто хлопнуть дверью и уйти на ночь, чтобы потом врать и придумывать какие-то оправдания. Понимаешь, малыш, мы с женой прожили 20 лет, и за этот период было всякое. Понятно одно - прошлого не вернешь. Я беру на себя всю вину за то, что произошло, за то, что мы вот уже несколько лет перестали быть любовниками. Я понимаю, что на самом деле в этом всегда бывают виноваты двое. Мне совершенно не хочется вступать в обсуждения степени вины каждого - в конце концов, я мужчина и должен был эту ситуацию предотвратить. Но я проявил слабость, поплыл по течению, значит, виноват. Ты же сам только что сказал, что виноваты оба, - тихо заметила Наташа. Я мужчина, значит, виноват больше. Но мы все же остаемся хорошими друзьями - по крайней мере, я. Что же касается жены, то она, вроде бы и понимает все, а с другой стороны, как только я делаю совершенно закономерный с моей точки зрения и с точки зрения здравого смысла шаг, - устраивает мне сцену. Вроде бы и объяснять нечего, уже не чувствуем друг к другу ничего... Ты в этом уверен? Увы! Можно подумать, что я что-то вроде ее заместителя на работе или мы с ней одного пола. Очень многие пары перестают быть любовниками после пары десятков лет семейной жизни. Но теплые, ласковые, нежные отношения все же остаются. У нас ничего уже этого нет. Но как только мой уход стал реальностью - начинается такой прессинг, как будто мы живем, захлебываясь сексом и счастьем, а тут вдруг я встаю и говорю: “Ну, все, я пошел...”. Но это действительно не метод… Это не метод, это пример того, что как бы происходит, когда мы еще разговариваем друг с другом. И ведь оба понимаем, что порознь будет лучше обоим, что я не ее тип, что только совместная борьба за выживание могла нас соединить и держала вместе эти годы.. Мне все же ее жалко… Почему? – изумилась Наташа. – За что ее-то жалеть? Сам говоришь, она днюет и ночует на работе, получает в десять раз больше тебя, в общем, в жизни неплохо устроена. Нет? Она совсем одна в Москве. Мы ведь сюда только семь лет назад приехали. С работой ей просто повезло, а в остальном мне она иногда кажется маленьким ребенком в темном лесу. Уйду – а она с собой что-нибудь сделает… Уже намекала… Те, кто действительно собирается… ну, в общем, они об этом не говорят. Смахивает на шантаж. Да и зачем ей тебя терять: ты и продукты покупаешь, и стираешь, и гладишь, и квартиру убираешь и все починить можешь. Клад, а не муж. В том-то и дело, что фактически я ей не муж. Я тебя ощущаю своей женой, правда, правда. Но дело даже не в этом. Я хочу просто уйти. Уйти к себе самому, а не к кому-то. Я никогда не потребую у нее своей доли жилья и ни копейки денег, и жизнь свою я начну сначала. Но уйти на всю ночь к женщине я смогу только тогда, когда буду пусть не формально еще, но хотя бы физически свободен. Я буду просто никакой, если в перспективе у меня будет возвращение наутро домой, а там - какое-нибудь вранье? Это просто глупо. Прямо сейчас я не готов уйти. Дорогой мой, об этом никто и не говорит. Я совершенно не хочу покушаться на твои планы, твою свободу. Знаю, малыш. Думаешь, мне самому не хочется остаться здесь, совсем? Еще как хочется! Ты очень нежная, ласковая, милая… Моя супруга никогда не была такой. Это мягко говоря. На самом деле, я даже сомневаюсь, знает ли она хотя бы некоторые из них? Хотя, опять же, это вина мужчины, который рядом с ней, меня то есть. Два месяца спустя Алексей сообщил, что подал заявление о разводе. Процесс таким образом пошел. Теперь нужно только снять какую-нибудь квартиру или комнату – и начать жизнь сначала. С чистого листа. Но радости в голосе при этом сообщении не было. А через некоторое время в квартире Наташи раздался телефонный звонок. Уверенный, даже очень уверенный женский голос попросил к телефону Наталью Евгеньевну. Слушаю вас, - сказала Наташа, не испытывая никаких тревожных предчувствий. Меня зовут Алла Сергеевна. Я жена Алексея. И хотела бы поговорить с вами откровенно. Я слушаю вас, - опустилась на стул Наташа, почувствовав, как ноги мгновенно стали ватными, а голова закружилась. Мне все известно о ваших отношениях, - ледяным голосом продолжила дама в телефоне. – Алексей совершенно не умеет врать. Он может только недоговаривать. Вы, наверняка, в курсе, что мы подали заявление на развод. Так вот я разочарую вас, милочка: это произошло не потому, что мой муж рвется получить свободу и жениться на вас. И он прекрасно это понимает, потому что в противном случае сына он больше не увидит, а к мальчику очень привязан. Так что не стройте радужных планов. Вы ведь вдова? Вот и вдовейте себе дальше. Но я и не думала о замужестве, - попыталась защититься Наташа. – Нам просто хорошо вместе… Избавьте меня от лишних подробностей, - отчеканил голос в телефоне. – Мы разводимся для того, чтобы получить две квартиры вместо одной. Наш сын скоро вырастет, ему понадобится своя жилплощадь. Наш дом попал в план сноса, в ближайшее время это произойдет. А в нашей теперешней квартире формально будут жить две семьи, а не одна. Потом, когда квартиры будут получены, мы снова зарегистрируемся. Я не собираюсь быть разведенкой. Так что подумайте хорошенько, если какие-то планы строите. Мужа я вам не отдам. Могу на работу к вам прийти, порассказывать вашим коллегам, как вы семью разбиваете. Хотите? От меня-то вы что хотите? – устало спросила Наташа. – Чтобы я прекратила отношения с вашим супругом? Хочу, чтобы вы четко представляли себе ситуацию. Возможно, какое-то время вы еще будете встречаться. Но Алексей – человек увлекающийся, влюбчивый, вы далеко не первая его московская пассия. Меня эти глупости не интересуют, но наш брак всегда останется абсолютной объективностью, нравится вам это или нет. В любом случае, Алексей ночевать должен дома, иначе сын заподозрит неладное, а психику мальчику я травмировать не позволю. Вы все поняли? Все, - еле слышно сказала Наташа. – Ваши интересы превыше всего и если кто-то на них посягнет, то пожалеет. Вы пойдете, как танк, и обязательно победите. Разумеется, - откликнулась ее собеседница и положила трубку. И эту даму с ледяным голосом и абсолютным отсутствием эмоций Алексей считает беспомощной девочкой-провинциалочкой, которая немедленно погибнет без него или наложит на себя руки? Что-то плохо в это верится. Ночью Наташе впервые в жизни стало плохо с сердцем. “Скорую” она еще успела вызвать, так что отделалась недельным пребыванием в больнице. И все время ждала, что вот-вот откроется дверь палаты и появится Алексей. Он же наверняка беспокоится, куда она делась. Должен, во всяком случае, беспокоиться… Дома ее ждало письмо в электронной почте. Одно-единственное за всю неделю. “Я глубоко виноват перед тобой, малыш. Но жизнь сложная штука. Ты и сама, наверное, почувствовала, что что-то происходит и происходит не так. Возможно, это пройдет и все восстановится. Но пока я должен взять тайм-аут и успокоиться. А главное, успокоить жену, которая, по-моему, держится из последних сил. Я нужен ей, а ты женщина сильная, за тебя я в общем-то спокоен. Прости меня и не грусти. Я обязательно как-нибудь тебе позвоню”. Наташа даже не заплакала. Все было понятно. Она помогла пережить сложный период, заполнила тот дефицит “человеческой теплоты”, о котором Алексей писал ей в одном из первых писем. А теперь у него другое настроение, другие дела, возможно, даже другая женщина. “Ну, и пусть, - думала Наташа, ворочаясь без сна уже не первую ночь. – Навязываться я не собираюсь. Проживу. Странно, он считает, что я сильная женщина, а его мадам – белый, пушистый, не умеющий жить зайчик. Каким секретом обладают такие женщины? Как им удается замаскировать броню и гусеницы воланчиками и разными кружевами? И деликатность им неведома, прут напролом, как танки, действительно, через любую грязь. Я бы так не смогла. Да я и не могу…” Да, мы, столичные жительницы, так не можем. Мы слишком избалованы льготными стартовыми условиями жизни. Мы не воины, не бойцы, мы просто женщины. Сильные женщины, которые, к сожалению, слишком часто плачут в одиночестве у окна. Не потому, что им жаль себя, а потому, что их никто не жалеет. Странно, все-таки устроена наша жизнь.