То, что решает все (часть 2)

Самая сенсационная глава    В наше время вы почти всюду можете купить целый комплект подробных и откровенных пособий по сексу. Такие знаменитые журналисты и терапевты, как д-р Рут Вестхеймер, выполняют много тяжелой творческой работы по сексуальному образованию. Но все же я снова вижу, как в своем сексуальном развитии партнеры обманывают себя, ибо они не в состоянии сделать последний решающий шаг на пути к абсолютно откровенному сексуальному общению.

Часто это результат обычного смущения или страха. Разве может он сказать своей благовоспитанной возлюбленной, матери своих детей, из года в год готовящей ему индюшку на День Благодарения, что его снедает желание увидеть ее лишь в красных чулках и красных подвязках, на высоких каблуках и со сбритыми лобковыми волосами?

И как может она сказать своему верному и надежному супругу и добытчику, который каждое утро отбывает на работу и возвращается усталый и измотанный, отцу, и устроителю барбекю, и тренеру Малой Лиги, что он всегда оставляет ее в постели неудовлетворенной, и что она хотела бы, чтобы он лизал ее клитор до изнеможения, а потом дал ей еще три оргазма на постельном покрывале?

Он боится, что ее шокирует его фантазия. Она боится, что ее недовольство взбесит его. И не без основания. Обычная реакция на откровения вроде «ты никогда не носишь сексуального нижнего белья» или «тебя никогда не волнует, был ли у меня оргазм» выражается фразой: «Черт возьми, где ты был (была) раньше?!» — и затем последует скандал и ссора. И это тоже можно понять. Таким образом партнеры пытаются:
а) замаскировать искреннее огорчение, что это не было высказано раньше;
б) скрыть свою злость на то, что они не удовлетворяют сексуальные желания друг друга;
в) скрыть собственное смущение от того, что им наконец-то удалось это высказать.

За скандалом обычно следуют обильные извинения. «Я не имела в виду, что ты был плох в сексе, я только сказала о том, что меня беспокоит». — «Я не настаиваю, чтобы ты действительно надевала черное белье, если тебе это так противно». После этого положение такой пары становится хуже, чем раньше, — они все еще не удовлетворены, все еще боятся смутить и шокировать друг друга и все еще не в состоянии обсудить свои сексуальные потребности.

В наш век так называемой сексуальной эмансипации социологи все еще задаются вопросом, почему так часто разрушаются длительные сексуальные взаимоотношения, почему так много браков изживают себя, почему столько мужчин и женщин со страхом пытаются разобраться в сексуальных вкусах своих партнеров и в своих собственных сексуальных возможностях.

Но дело в том, что мужчины и женщины все еще очень неопытны в обсуждении своих сексуальных потребностей друг с другом. Главный признак недостатка общения — это пугающая и жалкая «война между полами», которая, кажется, становится тем сильнее, чем больше распадается браков. В кинематографе усилилась тенденция к изображению садистского обращения с женщинами; в движении феминисток также обостряется враждебность по отношению к мужчинам.

Тем не менее у вас и вашего партнера может быть все иначе. У вас могут быть не только самые близкие и открытые сексуальные взаимоотношения — вы можете развивать и совершенствовать их каждый раз, когда занимаетесь любовью.

Слишком многие рассматривают секс как нечто повторяющееся и неизменное. Вам хочется пить сегодня вечером — и вы пьете холодное пиво. Вам захочется пить в следующий четверг — вы снова выпьете холодного пива. И вечером в воскресенье, захотев пить, вы поступите так же. Но секс — это не просто жажда или аппетит. Он требует инстинктивных и умственных, физических и эмоциональных усилий, и вам нужно со временем развивать и менять ваш сексуальный репертуар — иначе он будет утомительным, рутинным занятием. Другими словами, в вашей жизни секс будет значить не больше, чем холодное пиво.

Я попросил 12 пар — 2 из которых назвали свои отношения «отличными», 7 — «довольно хорошими», а 3 испытывали в то время трудности с сексом — последовать плану совершенного секса. Я попросил партнеров собрать все свое мужество и всецело раскрыться друг перед другом, высказать все неисполненные желания, которые они могли скрывать. Для начала они должны были заранее предоставить друг другу что-то вроде безусловной сексуальной амнистии. Что бы они ни говорили, какие бы претензии и фантазии ни имели, все должно было восприниматься без злости и взаимных обвинений. Фраза: «Почему ты не сказал(а) мне этого раньше?» — была запрещена.

Всего лишь через месяц 11 из 12 пар отметили «действительно обнадеживающие перемены в их отношениях. К сожалению, одна из пар распалась, хотя это произошло скорее из-за несовместимости характеров, нежели чем из-за неудачного секса.

Расскажу об одной из самых типичных пар и о том, как партнеры использовали план совершенного секса, чтобы перестроить свои отношения и стать «бесконечно близкими». Фреду 22 года, он изучает бизнес в Мичиганском университете. Он высокий, спортивный и физически крепкий парень. Он познакомился с Чарлин три года тому назад, когда ей было 16. Год назад они стали жить вместе в отдельной квартире, оплачиваемой в основном из средств Чарлин, которая работала косметологом в универмаге. Чарлин маленькая, светловолосая, и Фред называет ее «Барби из Детройта».

По словам Фреда, все было так: «Чарлин была очень молода и невинна, когда я встретил ее. В то время я часто ходил играть в футбол у колледжа, а она была среди болельщиков. Я заметил ее и решил, что она хорошенькая, но в то время я встречался с женщинами постарше. Думаю, мне нравилась их уверенность в себе, опытность и то, что если бы они захотели с вами переспать, они бы это сделали. И вам не понадобилось бы проводить три часа на заднем сиденье автомобиля, взятого у приятеля, уговаривая подружку снять лифчик.

Но как-то моя тогдашняя любовница Линн сильно подставила меня, и из мести я связался с первой попавшейся симпатичной девчонкой, и ею оказалась Чарлин. Я тогда не замечал, что Чарлин буквально ходила за мной по пятам с сияющими глазами, что она тысячу раз чертила мое имя на крышке своей английской папки.

Я пригласил Чарлин пообедать со мной, а потом мы пошли на танцы. В сравнении с Линн она была такой невинной и так неподдельно радовалась всему, что я буквально наслаждался ее обществом. Внезапно я подумал, что куда приятнее гулять с кем-то помоложе себя. Линн была замечательной, но с ней я всегда чувствовал себя невеждой; она занималась со мной любовью, не замечая меня. То есть как будто меня вовсе не было. С таким же успехом она могла бы это делать с теми надувными ребятами из розовой пластмассы, с которыми забавляются старые девы.

Чарлин мало знала о сексе, но она была очень сексуальна. Ее родители — очень приятные люди. Ее старик работал всю жизнь на «Форде» и верил в честность, благопристойность и тяжелый труд. Первый раз мы с Чарлин занялись любовью, когда ее родители уехали на неделю в Чикаго. Мы долго обнимались на кушетке, и я проскользнул рукой под ее блузку. Я никогда не забуду ее маленькую белую хлопчатобумажную блузку с короткими рукавами, коротенькую красную плиссированную юбочку и белые носки. Под блузкой была голая грудь, первый раз за все время она не надела лифчик. У нее была потрясающая грудь. Она была большой для нее, ведь в ней было всего 1м 50 см роста, но грудь была высокая и твердая, с торчащими вверх сосками.

Я некоторое время ласкал ее груди, а потом расстегнул блузку и снял ее. Она выглядела потрясающе. Короткие, светлые, как у феи, волосы, голые груди, розовые соски. И огромные глаза. Я стал медленно скользить рукой под юбку, но она резко сдвинула бедра и не пустила меня. Я целовал ее снова и снова и говорил ей: «Я хочу тебя». Она сказала: «Я тоже тебя хочу... только потерпи».

Она пошла в свою спальню и, вы не поверите, закрыла изнутри дверь! Я сел, допивая вино и посматривая телевизор. Минут через пятнадцать Чарлин открыла дверь и позвала меня. Он откинула покрывало на кровати, причесала волосы и надела маленькую розовую ночную рубашку.

Она спросила меня, не хочу ли я погасить свет, но я сказал — ни в коем случае. Она расстегнула мою рубашку и ремень и потом сказала: «Я буду ждать тебя в постели». Я разделся и забрался в постель. Она сказала: «Ты у меня только второй». — «По крайней мере, не первый... — сказал я. — Тогда ты поможешь мне это надеть». Я достал презерватив, откинул покрывало и взял в кулак свой член. Я был возбужден, и мой член, должно быть выглядел огромным. И он был весь мокрый. Лаская ее груди, я действительно сильно возбудился. Чарлин сказала: «Я не могу это сделать, я не знаю как». Но я сказал: «Давай, натягивай его», и в конце концов ей это удалось. Руки у нее тряслись как у сумасшедшей, но она сделала это. Когда все было готово, она нырнула в постель и прикрыла меня одеялом. Она была такой невообразимо робкой и так молода и невинна, что я не мог толкать. Но как бы то ни было, мне это нравилось. Мне нравилась ее юность и невинность. Линн обычно сидела на мне верхом и раздвигала губы, опускаясь так, чтобы только коснуться члена, а потом снова поднималась. Чарлин никогда бы так не сделала!

Я поднял ее рубашку и стал целовать ее груди. Ее тело было мягким и теплым и пахло свежестью. Она целовала меня и ласкала мне спину, но ни разу не коснулась члена. Когда я просунул руку между ее ног, там было мокро. Мягкий мокрый мех, вот на что это было похоже. Кажется, она дрожала, но я захотел войти в нее. Я помассировал ее кончиком члена, а потом толчком вошел. Там было горячо и очень туго, не то что у Линн. Это было божественно!

Я подумал — эта девушка действительно разогрелась. Я никогда не видел, чтобы у девчонки было так мокро. И потом, она была такая маленькая. Я мог толкать очень сильно, я прямо всаживал член в нее. Я слышал, как она говорила: «Сильно, Фред, сильно». А потом у меня был оргазм наподобие атомного взрыва, клянусь. Я откинулся на подушку и даже задыхался, я был выжат как лимон. Такого я еще никогда не испытывал.

После того раза мы занимались любовью при любой появлявшейся возможности. Чарлин постепенно избавлялась от своей робости, и через некоторое время мы уже стали посмеиваться над тем, как она когда-то принимала душ и возвращалась в постель. Она призналась, что ее смущали слишком мокрые панталоны. Она думала, что мне это не понравится, или я могу решить, что она слишком сексуальна или что у нее что-то не в порядке. Я сказал ей, что это нормально, что почти у всех девчонок намокает белье в момент возбуждения, а у нее это просто сильнее, чем у других. Когда мы ехали на машине, я просовывал руку ей под юбку и массировал ей между ног через панталоны, специально, чтобы там стало мокро. Она пыталась изобразить борьбу, но ей действительно это нравилось. Я думаю, это придавало ей ощущение, что она теперь взрослая. Она обычно сидела, задрав колени, так что я мог заглядывать ей под юбку, когда вел машину. Там был виден только маленький белый треугольник мокрого хлопка, он был прочти прозрачный, и с двух сторон выступали покрытые белыми волосиками губы. Чарлин была сексуальна как никто другой.

Теперь мы живем вместе уже больше года, и я не знаю в чем дело. Чарлин все еще едва касается моего члена, когда мы занимаемся любовью... не сказал бы, что мы сейчас часто это делаем. Почему-то мне кажется, что мы больше не испытываем того волнения. Иногда я вспоминаю Линн, как она танцевала голой в одних туфлях; о том, как она иногда толкала меня на кровать и сосала мой член, пока сперма не начинала капать с ее подбородка, а она все не могла остановиться. А когда Линн была в настроении, ей нравилось, когда я любил ее сзади. Она заставляла меня лечь на спину, а сама ходила вокруг постели, натирая себе между ягодиц душистой смазкой, и все время дразнила меня, говоря: «Ты хочешь это? Ты хочешь это? Хорошо, может быть, я дам тебе, а может быть, и нет...»

"...Но потом она садилась верхом на меня, спиной ко мне, извиваясь и корчась. Затем брала мой член и массировала его между ног, продвигаясь все глубже. В конце концов она немного приподнималась и вставляла головку члена себе в задний проход, тугой и скользкий. Она делала глубокий вдох и говорила: «Ах ты, дьявол», или «Ах ты, ублюдок», или что-то вроде этого, и толкала тело вниз так, что мой член входил в нее по самые яички. Она не разрешала мне двигаться, пока сама не скажет, что можно. Думаю, этим отличались мои отношения с Линн — она только приказывала. Она брала маленькое зеркало и держала его так, что мы могли оба смотреть в него. Там были видны мои яички, плотные и сморщенные, и ее анус, натянутый на большой и твердый ствол члена. И как бы я ни старался, я не мог бы вытащить его. «Посмотри, как мы срослись!» — говорила она и крутила бедрами. Потом она давала мне зеркало, чтобы я мог видеть, что она делает, а она раздвигала губы, надавливала двумя пальцами прямо в свою розовую жаркую дырочку и начинала массировать мой член сквозь стенки влагалища. Поверьте мне, у нее даже бывали оргазмы. Иногда мне казалось, что ее невозможно остановить.

Ее не слишком волновало, удовлетворен я или нет. Как я сказал, я интересовал ее только как средство собственного удовлетворения. Но когда вы попробовали такого секса, вам уже дьявольски трудно вернуться к тому сексу, какой ждет Чарлин, когда я просто вхожу в нее сверху. Однажды я попытался засунуть ей палец в задний проход, как раз в разгар наших занятий любовью. Чарлин хотя ничего не сказала, но так сжалась, что вы не смогли бы вставить туда даже пучок травы, не то что большой член.

Что касается орального секса, я пытался сделать это несколько раз, но ей всегда удавалось увернуться. И уж конечно, она никогда не проявляла интереса к моему члену в этом смысле..."

Итак, как же Фред оценил свои сексуальные взаимоотношения с Чарлин? Сначала он описал их как «довольно хорошие», но, рассказав о них подробнее, он изменил свою оценку и сказал: «В целом, это скорее бедствие. Думаю, я давно положил бы им конец, не будь я так увлечен Чарлин. Да, я люблю ее. Но почти невозможно продолжать любить кого-то, кто так закомплексован, что ему невозможно доказать, как сильна твоя любовь».

Чарлин, однако, рассказала об этом совсем по-другому, и, примирив их взгляды, в конце концов удалось преодолеть их сексуальные трудности.

«Да, я была очень неопытна в смысле секса, когда переспала с Фредом впервые. В школе постоянно ходили всякие разговорчики о сексе, и часто я с подружками болтала о том, что это может быть такое. Но у меня в семье были очень старомодные взгляды на жизнь, и мои родители сами были воспитаны в строгости. Помню, что когда мне было около семи, я заявила бабушке, что у меня будет течка, и с бабушкой едва не случился удар.

В школе нам дали неплохое сексуальное образование, но хотя нас учили всей биологии, и контрацепции, и лекарствам, нам не объяснили, что мы будем испытывать при занятиях любовью с мальчишками или как можно говорить о сексе с нашими любовниками или мужьями. Моей главной проблемой с Фредом было именно неумение говорить о сексе.

Он хорошо разбирался в некоторых вопросах. Да, он, наверное, рассказывал о моих панталонах? Еще бы! Но он правильно отнесся к этому. Он дал мне почувствовать, что все, чего я стесняюсь, сексуально. Думаю, после этого я даже отчасти выставляла это напоказ, но ему это нравилось, а то, что нравилось Фреду, нравилось и мне. Чаще всего проблема заключалась в том, что я не знала, что ему нравится, чего он хочет, я была слишком неопытной, чтобы догадаться.

Когда мы занимались любовью впервые, я была очень робкой, но я старалась делать все, как надо. Теперь я могу смеяться над собой, ведь это было не совсем спонтанно, не так ли? Но я прочитала книгу о «первой брачной ночи», и там пишут, что невеста должна принять душ и надеть новую ночную рубашку, откинуть одеяло и придать всей спальне гостеприимный вид, прежде чем в постель придет жених. Хм, я думаю, это одна из книжек начала века?

С той первой ночи я поняла, что Фред очень неистов во время полового акта. Сначала он меня ласково целует и тут же ощупывает меня между ног — мокро ли там. Потом прямо входит, бац, бац, бац. Он обычно тряс меня; такое ощущение, будто я еду под гору на велосипеде. Потом — бац, и все. Он закончил. Он сползает с меня и идет включать телевизор, чтобы посмотреть «Пистоны». Я могла бы его самого назвать пистоном, да?

Думаю, многие проблемы связаны со мной. Фред, казалось, просто не понимал, что он не удовлетворяет меня. Он считал, что если он кончил, то это конец всего. Беда в том, что он продолжал думать, будто делает меня такой счастливой. Кажется, он действительно считал это правдой. Он даже обнимал меня в компании, полагая, что у нас с ним самая полноценная сексуальная жизнь. Но постепенно он разочаровывал меня все больше и больше. Кажется, он не замечал этого — ведь панталоны-то были мокрыми — и не понимал, что мне нужно гораздо большее, чтобы дойти до оргазма. Я долго не могу возбудиться. Обычно я мастурбировала, и иногда на это могло потребоваться 20 минут, или полчаса, или даже больше. Другая сложность была в том, что я не знала, как Фред может делать это для меня. Я всегда смущалась признаться, что мастурбирую, и я не понимала, что мужчина может сделать это женщине — вот так, своими пальцами.

Я не рассказывала Фреду, что я чувствую, так как думала, что это ударит по его самолюбию и мы наверняка разругаемся. Хуже всего, что я действительно люблю его. Но я не могу выносить эту тряску, это двухминутное мычание и стоны, а потом — ничего. Я дошла до того, что стала ненавидеть секс и почти ненавидеть Фреда.

Я согласилась жить с ним, потому что думала, что он научится сдерживаться, если мы будем жить в отдельной квартире, и не надо будет опасаться, что нагрянут родители или чего-то в этом роде. Но это не помогло. На самом деле все стало еще хуже, и Фред тоже стал чувствовать злость и бессилие.

Когда мы вместе сели над этим планом совершенного секса и обсудили наши потребности, желания и мечты — я должна вам сказать, это было как праздник. Это все, что я могу сказать. Как будто зажглись огни, распахнулись окна и зазвенели колокольчики. Когда мы поняли, почему были разочарованы друг в друге, мы открыли бутылку шампанского. Кроме этого, у нас тогда ничего не было.

Нам показалось таким глупым, что мы ничего не говорили друг другу об этом раньше. Но я смогла понять, почему Фред не захотел рассказать о Линн и всей этой чепухе. Он боялся, что у меня появится отвращение и ревность; и еще он боялся, что я не захочу попробовать ничего нового. Точно так же я опасалась, что если буду его критиковать, он взбесится и бросит меня.

Я почти ничего не знала о разных видах секса, например, оральном сексе. Мы хихикали над этим в институте, но у меня не было ни малейшего представления о том, как это делается. Как это — нагнуться, открыть рот и начать его сосать? И надо ли сосать его сильно, или как? Я просто не знала, а так как не знала, то боялась попробовать.

Для нашего первого эксперимента мы выбрали послеобеденное время, потому что я была свободна, и у Фреда в тот день не было лекций. Не могу передать словами, какие чувства я испытывала. Я очень нервничала и волновалась и очень боялась сказать Фреду, что за все время с ним я ни разу не испытала оргазма; но я прочитала несколько книг; по крайней мере, я хорошо знала, что партнеры могут вместе делать, и я знала, как сосать мужской член, не высасывая ничего.

Я разложила в гостиной несколько больших подушек, а Фред поставил два больших зеркала, чтобы мы могли ясно видеть себя. Мы разделись. Это невероятно, но мы оба были такими робкими! Мы вели себя как люди, впервые увидевшие друг друга раздетыми.

Фред сел на подушку перед зеркалом. У него была мощная эрекция... как будто он приготовился к чему-то сногсшибательно сексуальному. Он показал мне головку члена и отверстие, и какие прикосновения ему нравятся больше всего. Я попросила его показать мне, как он трогает свой член, и было здорово смотреть, как свободно и быстро он мастурбирует, используя весь член и потирая головку члена большим пальцем. Потом я попробовала, и ему пришлось остановить меня, потому что он почти дошел до оргазма.

Он показал мне, как можно надавливать на яички, не причиняя боли. Потом наступил замечательный момент! Я целовала кончик члена и лизала вокруг него, и Фред показал мне, как лучше сосать его член. Ну, это больше похоже на поцелуи, на то, как ласкается котенок, чем на сосание. Я сосала ствол члена, брала в рот яички. И все время он шептал, как сильно он любит меня.

Фред сказал, что анальный секс мы можем освоить попозже... Но я ответила, что если он может сделать это мне, то и я могу сделать это ему. Я смазала гелем пальцы, широко раздвинула ему ноги, так, чтобы я могла вставить свой палец ему в анус. Сначала это было трудно, потому что это ему не понравилось, его анус был действительно тугим. Но потом я сказала ему: «расслабься... расслабься... я говорю тебе, расслабься», — и он расслабился. Я смогла протолкнуть два пальца в анус и нащупать предстательную железу. Я помассировала ее и прямо на моих глазах его член стал выделять прозрачную жидкость. Теперь я не была робкой. Я взяла член в рот и стала его сосать. Потом была моя очередь. Фред ласкал мои груди и соски, и я показала, как надо их пощипывать и скручивать... не сильно, но так, чтобы они затвердели. Потом я раздвинула ноги перед зеркалом, и мы вместе нашли влагалище, малые губы, мочеиспускательный канал и клитор. Я видела себя в зеркале, пылающую от волнения и смущения. Но Фред сказал: «Это прекрасно... Покажи мне, какие прикосновения тебе нравятся».

Никогда в жизни я никому не признавалась, что мастурбирую, не говоря уже о том, чтобы делать это перед кем-то, среди бела дня с широко раздвинутыми ногами. Но я сделала это... Фред наблюдал за мной и учился прикасаться точно так, как мне это нравится. Он продолжал помогать мне мастурбировать, еще и еще, и я откинулась назад и позволила ему делать это, раздвигая ноги шире и шире. Я знала, что после того, что высказала ему, для него действительно важно дать мне оргазм... и зачем бы я стала его останавливать?

Его пальцы двигались и двигались, и когда они попадали мимо цели, я мягко поправляла его запястье и снова направляла его, и он не обижался. Я вдруг поняла, что оргазм приближается. Мои ноги сжались сами собой, я легла на бок и почти разрывалась на части.

Почти сразу Фред перевернул меня на спину, встал на колени между моими ногами и быстро вошел в меня. У меня было несколько конвульсий, я вцепилась в его руки и чуть не кричала. Он любил меня так медленно, так глубоко, так нежно, смакуя каждое движение. Когда он кончил, он выпустил в меня первую сильную струю... потом вынул член и остальную сперму выпустил на лобковые волосы. Затем лег на подушку рядом со мной и медленно втирал ее, касаясь клитора как раз так, как надо.

Сразу скажу, что мы оба не считаем план совершенного секса очень легким. Научиться правильно прикасаться к телу партнера и физически любить его — это было совсем не трудно. Самое тяжелое — научиться говорить своему партнеру: «Я люблю тебя, и что бы ты ни хотел сделать, я хочу об этом знать», — и понять его, когда партнер расскажет вам об этом... Это сделать труднее всего. Но это очень важно. Вы видите, как мы теперь любим друг друга».

продолжение следует...

КАК СВЕСТИ С УМА ДРУГ ДРУГА
Грехем Мастертон