Вторая дочь итальянского плотника (Джина Лоллобриджида)

   Когда ее спрашивали, настоящая ли у нее фамилия или это псевдоним, она со вздохом отвечала: “Да разве такое можно придумать!” И верно, язык сломать можно. Но она все же заставила весь мир без запинки произносить фамилию своего отца — бедного итальянского плотника. Джина Лоллобриджида не отказалась от своего имени даже тогда, когда обнаружилось, что на французском языке “лолло” означает “большой бюст”. Ей нечего было стыдиться — бюст Джины на долгие годы стал эталоном в мире моды.

4 июля 1927 года в семье Джованни Лоллобриджида родилась вторая дочь — Луиджина. Она единственная из четырех дочерей не была похожа ни на мать, ни на отца. Она вообще была неповторима своей абсолютной красотой.

Детство будущей звезды не было безоблачным. Его изуродовала нищета. У девочек не было игрушек, зато они рано познали, что такое голод, труд и нищета. А ее самые чистые отроческие годы обезобразила Вторая мировая война, пепелище родного дома, скитания семьи, пешком прошедшей от родного городка Субьяко, что под Римом, до самой Флоренции. Зато после всего этого Джине уже ничто в жизни не было страшным или недостижимым. Она познала, по ее собственному выражению, самое дно жизни и никогда не боялась вернуться туда вновь.

Война лишила и без того небогатую семью последнего: дома, имущества, родины, работы для отца. И девочкам пришлось помогать родителям в заработках. Интересно, что работать статистками в кино устроились три других дочери плотника Лоллобриджида, а Джина зарабатывала, рисуя портреты и карикатуры для журналов. Серьезно увлекшись рисованием и мечтая о профессиональном пении, она даже начала учиться в Академии Изящных Искусств. Но такое лицо, разумеется, не могло остаться незамеченным. Буквально на улице ей настойчиво и неоднократно предлагали работу в кино, но это было ей неинтересно. И лишь возможность хорошего заработка да уговоры матери заставили ее пойти на пробы.

Джина сразу же начала вести себя как звезда. За первую же свою роль она запросила баснословный по послевоенным меркам гонорар и без сопротивления получила его. Итальянский кинематограф, много перенявший за военные годы от Голливуда, остро нуждался в красивых женских лицах. В Джине было все: пышные волосы, огромные влажные карие глаза, пухлые чувственные губы и бесподобная фигура. Ее тут же провозгласили идеальной женщиной.

Южный темперамент молодой красавицы быстро привел ее под венец с молодым красивым врачом-югославом Милько Скофичем. Молодой муж весьма дальновидно сразу же после медового месяца оставил врачебную практику, чтобы стать менеджером своей красавицы-жены. Она продолжает много сниматься в Риме, однако масштаб Джины требует большего простора. И вот через год после свадьбы в 1950-м она получает ангажемент в Голливуд.

Однако очень скоро она сбежала оттуда, преследуемая пылкой страстью знаменитого продюсера и магната Ховарда Хьюза. Красавец, миллионер, влиятельный кинобосс и самый завидных жених Голливуда, он буквально преследовал ее своей любовью и предложениями руки и сердца. Но гордая итальянка оказалась верной женой. Она несколько месяцев сопротивлялась публичному обожанию Хьюза, а потом просто сбежала в Рим, разорвав семилетний контракт, обещавший ей всемирную славу.

По возвращении в Европу Джина переметнулась во французское кино. В 1951-м году она снимается в “Фанфане-Тюльпане”. Это и был ее звездный час! Картина стала необыкновенно популярной, и красота Джины наконец-то получила должное признание у огромной зрительской аудитории.

Став самой популярной звездой европейского кинематографа, Джина не потеряла головы и не бросилась сниматься у кого попало. Она очень придирчиво изучала сценарии и даже отказалась от выгодного контракта с режиссером Антониони, потому что некоторые реплики ее героини оскорбляли честь итальянцев. Джина внутренним чутьем чувствовала потенциал будущего фильма и снималась только в тех, которые ждала заслуженная слава и финансовый успех. Разумеется, ее участие в этих фильмах только добавляли им достоинств. В 1953 году на экраны выходит ее самый запоминающийся успех — фильм “Хлеб, любовь и фантазия”, побивший все кассовые сборы и получивший кучу призов.

После успеха в Европе Джина уже королевой экрана, а не безвестной “цыпочкой Хьюза” вновь приезжает в Голливуд. В пору пика своей славы она снимается по обе стороны океана. Но при этом не забывает об обязанностях примерной жены-католички. Дотошным журналистам, мечтающим о пикантном материале из личной жизни супер-звезды, не достается ни крохи компромата. Впрочем, это не всегда заслуга “примерной Джины”. Она, например, по своему собственному позднему признанию, пыталась соблазнить Жерара Филиппа. Но, как вы понимаете, успеха не достигла.

В 1957 году Джина, не отрываясь от съемок, рожает сына, который буквально с первых дней жизни начинает кочевать с матерью по съемочным площадкам мира. Однако верность, красота и материнство не спасают ее от деспотизма и эгоизма мужа. В 1966 году они все же расстались, хотя за годы брака Джина не подала ни одного повода для ревности.

Этот развод дал повод новым надеждам ее бесчисленных поклонников. Теперь она не отказывает во внимании многим, ведь ее благосклонности добиваются самые интересные мужчины Америки и Европы. Однако разборчивая красавица всегда умела держать своих мужчин в ежовых рукавицах. Она была слишком напугана судьбой бежняжки Мэрилин Монро и никогда не позволяла мужчинам настолько завладеть своим сердцем.

Начиная с истории безответной любви Хьюза (а за холодность и отсутствие элементарной жалости к нему ее винили все), она не считалась ни с какими правилами приличия, вовсе не думая, что за красивые ухаживания, бесценные подарки и пылкие признания обязана расплачиваться сексом. Многим любовникам она давала немедленную отставку, как только чувствовала в них опасную ревность, деспотизм или собственничество.

Невероятно, но одной из самых красивых женщин кинематографа середины XX века удалось-таки отстоять свою независимость. Никому из своих знаменитых мужчин она так и не пожелала стать женой. Она до сих пор живет одна в своей роскошной вилле под Римом, давно не снимается, путешествует, ведет светскую жизнь, обожает свою маленькую внучку и не отказывает себе в радостях жизни. Как истинная итальянка она разговорчива, ценит свою национальную кухню и собирается жить бесконечно, нисколько не пугаясь старости. “Человек старится, когда ему нечем заняться, -- сказала как-то она. — Я всегда при деле: фотографирую, леплю скульптуры, музицирую, слушаю пение своих птиц — наверное, в этом и есть секрет вечной молодости.”

“Зрелость — лучшая пора для женщины”, -- это тоже ее слова. Ведь только теперь, не заботясь о заработке, ей удалось наконец-то заняться тем, чему она хотела посвятить себя еще с юности — искусству.

Василий СЕРГЕЕНКО.