Драгоценная жемчужина нищих кварталов (Мария Скобцова)
Готовясь к празднованию Пасхи, большинство из нас даже не задумывается о том, что еще каких-то 30-40 лет назад для участия в православной жизни нашим мамам и бабушкам требовалось немалое мужество... А еще раньше женские интересы, увы, вообще не имели шансов на реализацию: тысячи наших соотечественниц были вынуждены просто выживать. Но даже тогда находились отчаянные и удивительно интересные женщины, жизнь и поступки которых до сих пор не дают покоя исследователям. Одна из таких неоднозначных фигур - мать Мария Скобцова.
* **
У людей, родившихся в конце века, почти всегда трагические судьбы - замечено не единожды. Если вы родились и впитали в себя "прошлый век" - в веке нынешнем вам придется несладко...
Читайте далее: Драгоценная жемчужина нищих кварталов | |||
| Детство и юность | Время перемен | Чужая земля | Последняя Пасха |
Духовные метания и поиски
Детство и юность
| Лизе Пиленко 12 лет. |
8 декабря 1891 года в Риге, в семье Юрия Дмитриевича и Софьи Борисовны Пиленко родилась дочь Елизавета.
Вряд ли они догадывались, что уже через 60 лет жизнь их семьи начнет изучаться биографами и описываться в книгах. А всему виной - странный и неугомонный характер Лизоньки!
«Есть два способа жить. - запишет она однажды в дневнике. - Совершенно законно и почтенно ходить по суше - мерить, взвешивать, предвидеть. Но можно ходить по водам. Тогда нельзя мерить и предвидеть, а надо только все время верить. Мгновение безверия - и начинаешь тонуть».
В этих словах - вся она.
Когда девочке исполнилось 4 года, семья переехала в Анапу - по месту нового назначения отца.
Здесь, в поместье дедушки-винодела, они прожили всего год, но город стал ей родным и близким.
Сюда она неожиданно вернется после революции, причем в роли не кого-нибудь, а... городского Головы. Но об этом - позже, а пока...
Весной 1905 года отец был назначен директором Никитского ботанического сада, и семья снова переехала. В Ялте девочка поступила в гимназию.
Но вскоре - новый переезд, на этот раз в Петербург: в 1906 году отец был переведён на службу в Департамент Земледелия, но вскоре после приезда он неожиданно умер.
Смерть отца испугала и оставила глубокий след в душе ребенка. Но жизнь продолжалась.
С 15 лет девушка увлеклась искусством и литературой - в то время увлечение поэзией было повальным, и юная Елизавета даже познакомилась с Александром Блоком, в которого влюбилась со всем пылом 17-летней барышни.
В 1909 году Лиза закончила гимназию с серебряной медалью и вернулась в родовое имение близ Анапы.
На юге она и познакомилась с будущим мужем - Дмитрием Кузьминым-Караваевым - юристом, близко знакомым с богемой: среди его приятелей - поэты, писатели, актеры.
В 1910 году состоялась свадьба, и молодожены перебрались в Петербург.
В эмиграции
Время перемен
| C Анной Ахматовой. |
Близкое знакомство с Ахматовой (они оказались соседями, отдыхая в поместьях своих мужей на Тверской земле), Гумилевым, Волошиным, Блоком и другими поэтами привело к неожиданным результатам. Да, она пишет стихи и даже выпускает книжки - «Скифские черепки», «Юрали», «Руфь», - но…
В душе Елизавета приходит к осознанию того, что эти люди настолько оторваны от жизни, так далеко ушли в любование собой, не замечая и игнорируя надвигающуюся на страну катастрофу, что ей с ними стало неинтересно.
«Мы жили среди огромной страны, словно на необитаемом острове. – вспоминала позже Кузьмина-Караваева. _-
Россия не знала грамоты - в нашей среде сосредоточилась вся мировая культура: цитировали наизусть греков, увлекались французскими символистами, считали скандинавскую поэзию своею, знали философию и богословие, поэзию и историю всего мира, в этом смысле мы были гражданами Вселенной, хранителями великого культурного музея человечества.
Это был Рим времен упадка. Мы были последним актом трагедии - разрыва народа и интеллигенции»._
Духовные поиски и жажда справедливости - причудливый костяк ее характера.
Елизавета была необыкновенным человеком, в котором уживались крайности и противоположности - она была первой женщиной, заочно изучавшей богословие в Петербургской Духовной академии, при этом - членом партии эсеров.
После Октябрьской революции неугомонная душа отправляется с Белой армией на юг, где в 1918 году и была избрана городским Головой Анапы.
Но со страшными потерями войска отступали, и в 1919 году с двумя детьми и вторым мужем - Даниилом Скобцовым - Елизавета попадает в эмиграцию.
Последняя Пасха
Чужая земля
| В эмиграции. Елизавета Юрьевна со своими детьми. |
Здесь, в атмосфере нищеты, горя и болезней, среди оставшихся без крова, денег, а подчас и здоровья соотечественников, бывшая светская барышня поняла свое призвание.
Ее больше не интересовали богословские споры - она принялась спасать, утешать и лечить окружающих, невзирая на личное горе - младшая дочь Елизаветы Юрьевны Настенька в 1926 году тяжело заболела и умерла, а старшая, Гаяна, вернувшись в 1935 году в СССР, неожиданно скончалась. Единственным оставшимся в живых ребенком был сын Юрий.
В 1932 году Елизавета Скобцова навсегда распрощалась со своим именем - она приняла монашество и стала матерью Марией.
Это имя для многих эмигрантов стало символом спасения - образовав братство «Православное дело» и открыв в Париже на улице Вилла де Сакс приют для одиноких женщин, она активно занялась помощью всем нуждающимся.
Муж, Даниил Ермолаевич Скобцов, с пониманием относился к устремлениям Елизаветы - он дал ей церковный развод и поселился отдельно, но до конца дней помогал, был единомышленником и помощником.
(С первым мужем - Дмитрием Кузьминым-Караваевым - у нее тоже сохранились добрые отношения, и во многом мать Мария была дня него примером: в эмиграции он стал монахом, только католическим. С 1946 года жил и похоронен в Риме.)
Неугомонная мать Мария ездила по Франции, чтобы оказывать помощь бывшим соотечественникам. Эти встречи бывали разными: иногда усталые и затравленные люди воспринимали ее враждебно.
Впечатления об одной из поездок - к шахтерам на юге страны - Скобцова описала в своем дневнике.
| Угрюмые, усталые и голодные люди встретили ее словами: «Вы бы лучше нам пол вымыли, да всю грязь прибрали, чем доклады читать!». Мать Мария тут же молча принялась за работу. «Работала усердно, да только все платье водой окатила. А они сидят, смотрят... а потом тот человек, что так злобно мне сказал, снимает с себя куртку кожаную и дает мне со словами - «Наденьте... Вы ведь вся вымокли». И тут лед растаял. Когда я кончила мыть пол, меня посадили за стол, принесли обед и завязался разговор». |
В 1934 году мать Мария снимает новый дом для приюта больных и бездомных русских - на ул. Лурмель, 77.
Отсутствие денег на аренду ее не смущает, в письме своему знакомому она пишет: «Вы думаете, что я бесстрашная? Нет, я просто знаю, что это нужно и что это будет.
На Сакс я не могла развернуться. Я кормлю теперь двадцать пять голодающих, а там я буду кормить сто.
Я просто чувствую по временам, что Господь берет меня за шиворот и заставляет делать, что Он хочет. Так и теперь с этим домом.
С трезвой точки зрения это - безумие, но я знаю, что это будет. Будет и церковь, и столовая, и большое общежитие, и зал для лекций, и журнал. Со стороны я могу показаться авантюристкой. Пусть! Я не рассуждаю, а повинуюсь...».
Последняя Пасха
| Мать Мария в 1935 году. |
С началом фашистской оккупации в Париже, деятельность матери Марии неожиданно приняла новый поворот - теперь нужно было спасать евреев, изготавливая для них поддельные документы, переправлять в отдаленные уголки страны, прятать…
В 1942 году, во время еврейского погрома, тысячи евреев были согнаны на один из стадионов для расправы. Поразительно, но матери Марии удалось пробраться туда и тайно вывести с собой нескольких детей.
Во время войны деятельность «Православного дела» лишь активизировалась. Неудивительно, что вскоре адрес Лурмель, 77 стал опасным для жизни, но могло ли это остановить женщину, которая давно позабыла о личных потребностях и безопасности?
В феврале 1943 года её центр помощи был обыскан гестаповцами и уничтожен, мать Мария и ее восемнадцатилетний сын Юра (вскоре погибший в концлагере) были арестованы.
Несложно догадаться, что и в лагере Скобцова делала для окружавших ее заключенных все, что только могла: утешала, навещала больных, читала им Евангелие, накануне Пасхи в 1945 году украсила барак цветами, сделанными ею из бумаги…
Эта Пасха стала последней в ее жизни. 31 марта 1945 года мать Мария добровольно отправилась в газовую камеру вместо другой женщины, выбранной администрацией лагеря.
Ее сокамерницы вспоминали: «Таким образом мать Мария добровольно пошла на мученичество, чтобы помочь своим товаркам умереть».
Уходя, отчаянная женщина выкрикнула: «Я не верю в газовую камеру!». Она хотела ободрить и оставшихся, и уходивших вместе с ней. До великой победы оставалось чуть больше месяца…
* **
Судьба м. Марии и сейчас интересует многих. О ней пишут и исследователи, и те, кто был знаком лично. Еще в 1965 году в Лондоне вышла книга "One of Great Price" ("Драгоценная жемчужина"), но жизнь этой удивительной женщины не становится понятнее.
В 2004 году мать Мария была канонизирована Константинопольским патриархатом как преподобномученица. Но остальные православные с канонизацией не спешат - споры вокруг матери Марии не утихают.
Уж слишком неоднозначной была эта женщина: монахиня, из кабинета которой валили клубы табачного дыма; иконописец, рожавшая детей от разных мужей; религиозная поэтесса, состоявшая в партии эсеров…
Она писала стихи и философские статьи, вышивала облачения для священнослужителей и рисовала, она была столь разной, непредсказуемой и абсолютно нелогичной, что разложить ее жизнь по полочкам просто невозможно. Разделение на черное и белое - не для нее!