Губитель королев (Генрих VIII). Часть II

Часть II. Кроткая Джейн и «фламандская кобыла» …Джейн Сеймур металась в горячке. Пересохшие губы едва слушались ее. Тело покрыла испарина. Ее кидало то в жар, то в холод, и не было силы, способной избавить от боли, сдавившей грудь и сковавшей железным обручем голову. С трудом открыв слипшиеся от пота веки, она увидела склонившиеся над собой лица двух женщин. Глаза Екатерины Арагонской смотрели с жалостью и сочувствием, зато точеные губы Анны Болейн изогнулись в злой, беспощадной усмешке. Часть II. Кроткая Джейн и «фламандская кобыла» …Джейн Сеймур металась в горячке. Пересохшие губы едва слушались ее. Тело покрыла испарина. Ее кидало то в жар, то в холод, и не было силы, способной избавить от боли, сдавившей грудь и сковавшей железным обручем голову. С трудом открыв слипшиеся от пота веки, она увидела склонившиеся над собой лица двух женщин. Глаза Екатерины Арагонской смотрели с жалостью и сочувствием, зато точеные губы Анны Болейн изогнулись в злой, беспощадной усмешке. «Нет, нет, нет! - закричала Джейн с таким отчаянием, что сидевшая рядом служанка выронила пяльцы,- я не умру, не умру, меня не казнят, ведь я подарила королю сына!» Этот кошмар преследовал ее с того самого дня, когда король Генрих, вскоре после казни своей второй жены Анны, повел ее к алтарю. Она шла по гулким церковным плитам и ей казалось, что она всходит на эшафот. Толпа зевак, глазеющих на юную королеву, не могла даже представить, что больше всего в этот момент ей хотелось исчезнуть, раствориться в темных коридорах мрачного замка или затеряться в роскошной толпе высокородных гостей.Для тихой и кроткой Джейн королевская корона оказалась чересчур тяжелой.**_ Она с радостью бы отказалась от монаршей мантии и поменялась судьбой с любой из своих фрейлин. Однако у нее, как и у ее предшественницы, не было выбора. Но если решительная Анна своему венценосному мужу «не давала спуску», то покорной Джейн супруг внушал нечеловеческий ужас. О любви не могло быть и речи. На момент своего третьего брака Генрих чудовищно разжирел, страдал одышкой и источал дурной запах. Но за все свое недолгое замужество Джейн не произнесла ни одного слова «поперек» воле мужа. Она повиновалась ему беспрекословно и молча страдала. Призраки двух предшественниц преследовали ее повсеместно. Что будет с ней, если она не сможет произвести на свет сына? Эта мысль не давала ей покоя на протяжении девяти месяцев беременности. И к моменту родов она уже была так истощена и измучена, что даже не смогла обрадоваться, узнав, что родила сына. Зато отец был счастлив безмерно. Его радость ничто не могло омрачить. Слабой, еще не оправившийся после родов, Джейн пришлось выдержать пятичасовую церемонию крестин и принимать толпы почетных гостей. Через три дня она почувствовала легкое недомогание, а неделю спустя умерла от родильной горячки. Королеве устроили пышные похороны. Генрих искренне оплакивал свою утрату. Он любил Джейн. Она была идеальной женой - послушной, нежной и покорной. Она родила ему желанного наследника, да к тому же успела умереть прежде, чем он ею пресытился… Время шло, с момента смерти Джейн прошло уже больше года. И безутешный вдовец начал подумывать о новой невесте. На этот раз Генрих пожелал взять в жены иностранку. Уверенный в себе, он решил осмотреть всех претенденток разом и выбрать наидостойнейшую. Для этой цели королю Франциску I предложили прислать в Кале несколько подходящих кандидатур. Франциск I, хотя и не отличался строгим нравом, но от такого предложения слегка опешил. Английский двор получил холодный ответ: «Француженки – не породистые кобылицы, - писал французский монарх, - их не приводят на рынок табуном». Отказ ничуть не обескуражил заплывшего жиром ловеласа. Через французского посла он предложил руку обворожительной Марии де Гиз. «Боюсь, у меня чересчур коротковатая шея, - язвительно ответила красавица, - как бы палач не промахнулся». Поиски продолжили в Священной Римской империи. У императора Карла была очаровательная племянница Кристина. Которая от перспективы стать английской королевой в восторг тоже не пришла. «Будь у меня даже две головы, я бы и то подумала, стоит ли идти за Его Величество,- гордо заявила она, - очень уж быстро умирают королевы при английском дворе». Год активных переговоров окончился ничем. Генрих пожинал плоды своей дурной славы.**_ Слегка обескураженный, он решил попытать счастья в Германии. У герцога Клевского было две незамужних сестры – Амалия и Анна. Придворного художника Ганса Гольбейна срочно снарядили в путешествие, чтобы он написал портрет старшей сестры – Анны. Анна была неплохой женщиной. Умной, хозяйственной, с легким и отзывчивым нравом.Но вот красавицей ее назвать было явно нельзя. Однако художник был настолько очарован простотой немецкой принцессы, что написал изумительный портрет. На нем дородная, дебелая, некрасивая Анна представала в образе изящной богини. Получив такое изображение, Генрих немедленно принял решение жениться, и будущая невеста отправилась в путь. В свою очередь нетерпеливый жених, предвкушая удовольствие от встречи с писаной красавицей, выехал навстречу своему счастью. В Рочестере состоялась долгожданная встреча. Шок от увиденного был столь велик, что Генрих поначалу решил казнить Гольбейна. Выдавив из себя несколько слов приветствия, он выбежал прочь. Двор оглушил дикий рев: «Зачем мне привезли эту фламандскую кобылу?! - Вопрошал он у придворных, - везите ее обратно!» Но было поздно. Дабы избежать скандала с германскими княжествами, Генриху пришлось заключить брак с уродливой принцессой. Анне, надо сказать, тоже не понравился будущий супруг. Слишком уж он был толстым и безобразным. Замуж за него ей не хотелось. Но возвращаться в дом брата не хотелось еще больше. Поэтому она смиренно решила выполнять все желания венценосного супруга. Однако никаких желаний у него не возникло. Оказавшись на брачном ложе, король попросту оказался бессилен... «Вот ведь фламандская кобыла, - заявил он утром лорду Кромвелю, - однако она отлично играет в «сотню». Изумлению лорда-канцлера не было предела: молодожены всю ночь проиграли в карты! Так продолжалось довольно долго. Благодаря продуманому поведению, Анне удалось поладить с мужем. Он по-прежнему испытывал отвращение к супружеской постели, но, обретя в лице жены достойного «карточного соперника» и остроумного друга, свыкся с ее присутствием при дворе. Так бы и тянулся их странный брак, если бы жадный взор короля не упал на юную прелестницу Кэтрин Говард._ Для Анны наступили опасные времена. Чувствуя, что дело добром не кончится, она решила «форсировать» события. Однажды, когда Генрих в очередной раз дурно отозвался об их браке, она с возмущением заявила, что если бы не брачные обязательства, она давно бы связала свою жизнь с любимым человеком. Эта «почти случайно» оброненная фраза позволила Генриху начать бракоразводный процесс.** Воодушевленный сговорчивостью супруги, он выделил ей пожизненное содержание, подарил два замка, кучу поместий, драгоценности, мебель, посуду, платья… и полную безопасность. К тому же он оставил Анну в семье, присвоив ей титул «сестры короля». Историки почему-то изображают эту женщину как несчастную дурнушку, вынужденную согласиться с участью разведенной женщины. Но Анна Клевская была очень умна. Благодаря своему уму и прозорливости, она получила возможность жить там, где ей хочется, иметь неимоверное богатство, пользоваться расположением короля и наслаждаться свободой, которая и не снилась ее современницам. Так можно ли назвать ее глупой? Когда всего лишь через полтора года голова ее «соперницы» покатилась с эшафота, именно на груди «сестры Анны» утирал крупные слезы несчастный Генрих. Так можно ли назвать ее брак неудачным?! Окончание следует.