Реальная история: я была в психушке

«Однажды он ударил меня так, что сломал скулу»

Все началось, когда мне было 17. Я влюбилась — как выяснилось намного позже, в манипулятора и социопата. Наши токсичные, как сейчас модно говорить, отношения продолжались девять лет. За эти годы я сделала два аборта, мы пытались расстаться бессчетное количество раз — причиной были его измены, загулы, даже побои. Однажды он ударил меня так, что сломал скулу. Я ушла, но вернулась — не знаю, почему.

Так и жили. Я подспудно понимала, что это нездорово и не здОрово, и в какой-то момент решилась обратиться к психологу.

Это был мой первый опыт, на прием я шла в полной уверенности, что мне помогут.

Но на приеме эта дама (не могу назвать ее врачом), узнав, что я работаю в секс-шопе, моментально перешла на «ты», затем посоветовала сменить работу, «проехалась» по моей маме и в качестве вишенки на торте заявила, что мужчины таких, как я, хотят только «трахнуть и выкинуть».

«Я решила, что всему виной моя лень, глупость и никчемность»

Ходить к психологам я больше не пыталась. Я просто сбежала — в другой город, в Киев. Полтора года мне было очень хорошо — каждое пробуждение приносило счастье, даже когда за окном революционеры стали захватывать прокуратуру. Потом пришлось вернуться — в Петербург и к своему злому гению. Мы стали вместе жить — уже спокойно, с классическими борщами и кино по выходным. Я была фрилансером, на работу мне было не нужно. К друзьям тоже — за время «эмиграции» круг общения сузился с размеров экватора до трех человек, которые обзавелись семьями. Земля потихоньку уходила из-под ног, а я этого почти не замечала — не расстроилась от того, что в феврале этого года он наконец-то ушел, мы расстались. И не обрадовалась. Кажется, я вообще перестала испытывать эмоции.

Мой среднестатистический день стал проходить в постели. Я просыпалась, включала телевизор и заказывала еду на дом. Не потому, что хотела есть — голода я не испытывала. Просто запихивала в себя все (вдвое больше, чем обычно) под мелькающие на экране картинки — смысл их до меня не доходил, вкус еды — тоже. По дому летали перекати-поле из пыли — мне было плевать. Меня будто придавило бетонной плитой, я физически не могла встать — ну, разве что в туалет, и только в том случае, когда совсем припекало.

Время от времени друзья все-таки вытаскивали меня на какие-то вечеринки, концерты — я соглашалась и шла, но никакого эффекта не было. Ничего не радовало, хотя раньше мне нравилась и музыка, и компании.

Конечно, я пыталась найти причину, и, как мне казалось, нашла: решила, что всему виной моя лень, слабоволие, глупость, бесполезность и далее по списку. Вот она — ловушка, ловко поставленная депрессией. Ты убеждаешь себя в собственной никчемности, от чего теряешь последние остатки воли к жизни. Слезать с дивана больше нет никакого смысла.

К концу лета мне стали отказывать память и внимание: я не могла сосредоточиться даже на мытье одной тарелки. Я не испугалась — это ведь тоже эмоция, а их у меня уже не было. Зато испугалась подруга — увидев, как я живу, она не стала рассказывать, что мне нужно «собраться и пойти погулять» и давать другие «полезные» советы. Она тоже прошла курс антидепрессантов, поэтому просто отправила меня к психиатру.

«Мне было стыдно: молодая здоровая девица превратилась в овощ»

В психоневрологическом первый же вопрос от врача ввел в ступор. «Что вас вообще волнует»? Да ничего! Было очень стыдно описывать свое состояние — молодая здоровая девица превратилась в овощ. А потом мы заговорили про Киев, про мужчину моего проклятого — и меня прорвало. Я полтора часа говорила о привычных вещах, захлебываясь слезами. В конце беседы доктор произнес: «Ну что я вам могу сказать?» «Иди на работу и не имей людям мозги», — мысленно продолжила за него я. И оказалась неправа. Меня направили в дневной стационар в психиатрической больнице имени Скворцова-Степанова с диагнозом «расстройство адаптации».

Два месяца я ездила туда как на работу: электросон, антидепрессанты, разные виды психотерапии. Эффект появился сразу, но не от лечения: нахождение среди настоящих сумасшедших взбодрило, конечно. Незабываемое ощущение, когда сидишь в очереди на флюорографию среди товарищей в смирительных рубашках, а потом на обходе слушаешь рассказы типа «сегодня все хорошо, голоса исчезли».

«На арт-терапии я поняла, что не просто нуждаюсь в опоре. Я могу эту опору и придушить»

Через пару недель началось действие терапии. Поразила телесно-ориентированная: удивительно, как выполнение, на первый взгляд, идиотских заданий вроде «представьте, что вы зернышко» или «изобразите собачку» может открыть глаза на собственные модели поведения. Я вот поняла, что с большим трудом стала идти на контакт, а от решения проблем просто прячусь «в домике». На арт-терапии попросили слепить себя в виде растения — я слепила вьюнок, и тут выяснилось, что я не просто нуждаюсь в постоянной поддержке и опоре, но могу эту опору и придушить — хорошая версия, многое объясняет на самом деле.

Были и индивидуальные сеансы с психотерапевтом. Спасибо этой волшебной женщине: начав прорабатывать мои страдания на тему вынужденного переезда и девятилетней любовной эпопеи, она в итоге раскопала огромное количество вещей, которые мешали мне жить всегда. Благодаря ей я научилась говорить «нет», не строить иллюзий, ценить и слушать себя. После занятий больше не хотелось зарываться в одеяло, появилось желание что-то делать. Бетонная плита исчезла. Я поняла, что вот уже два года не просыпалась не то что в хорошем, а в нормальном настроении, без ненависти к себе! И вдруг стала улыбаться внутри и снаружи. Однажды прохожий даже сказал: «Девушка, вы такая счастливая, оставайтесь такой всегда». А ведь ничего особенного не случилось, я просто стала снова собой.

«Депрессия — это болезнь. Такая же, как перелом»

Чуть больше месяца назад я выписалась. До весны предстоит пить антидепрессанты, психотерапия займет минимум год, но экстренная помощь оказана. Я снова стала петь в душе, пританцовывать под любимые песни, готовить, ездить в гости и ходить в кино. Оказалось, чертова болезнь лишала меня стольких радостей!

Отдельно хочу сказать, что лечилась я по ОМС, и все, включая лекарства, было совершенно бесплатным. Сейчас многие боятся российской медицины, особенно в такой деликатной области, но я на собственном опыте убедилась, какие классные и современные специалисты могут встретиться в наших больницах. Я очень боялась, что на фоне людей, страдающих, например, шизофренией, меня будут воспринимать несерьезно с моей «буржуазной» хворью, и как же ошибалась! Провожали меня, похудевшую и похорошевшую, с улыбкой и пожеланием никогда больше не видеться. По крайней мере, в этих стенах.

К чему все это нагромождение букв? К тому, что, может быть, кто-то прочитает мою историю и задумается, что это не он (или она) — никчемный, ленивый и безвольный человек. Что депрессия — болезнь, такая же, как грыжа. Как перелом. А психотерапевты — это не «отрыжка капитализма», а врачи, и очень важные. Не нужно ими пренебрегать. Ими и собой — тогда все будет хорошо.