Брачный контракт для проститутки

   О нравах и обычаях Запада мы знаем, кажется, уже больше, чем сами европейцы или американцы. Восток же, по бессмертному высказыванию одного на киногероев, по-прежнему “дело тонкое”. Наверняка лишь специалисты знают, например, что в Иране в обязательном порядке существует... брачный контракт для проститутки.

К сожалению, побывать в Иране мне еще не довелось. Но один мой хороший знакомый ездит туда довольно часто, поскольку работает в Институте востоковедения. И вот из последней поездки, помимо всего прочего, он привез красивую девушку Мариам, в просторечье — Машу. Нет, не в качестве жены или невесты, как вы, наверное, подумали, а в качестве аспирантки. Маша прекрасно говорит по-русски и совершенно лишена той чрезмерной застенчивости, которую мы считаем обязательной для восточной женщины. А еще она очень красива: настолько, что, глядя на нее, начинаешь понимать Стеньку Разина, потерявшего голову из-за такой же принцессы.

• Ну, я-то не принцесса, — засмеялась Маша, когда я поделилась с ней возникшими “историческими параллелями”. И вообще у нас в семье все было наоборот: княжна была русской, а перс — мой дедушка — влюбился в нее, когда приехал в Петербург. И увез с собой в Тегеран жену-красавицу. В честь нее и меня назвали Марией — Мариам. И русский язык мне в университете давался очень легко, потому что я как бы вспоминала его, а не учила заново.

У Машиных родителей четыре дочери (она старшая) и ни одного сына. Это страшно огорчает ее отца, поскольку в Иране на дочерей склонны смотреть как на излишнюю обузу. После семилетней войны с Ираком число здоровых молодых мужчин заметно поубавилось, и выдать замуж девушку стало гораздо сложнее, чем было раньше. Тем более что и “цена” невесты — калым — составляет примерно миллион риалов (около 25 тысяч долларов). С одной стороны, конечно, выгодно. Для родителей невесты, разумеется. С другой — попробуй найти состоятельных женихов, да не для одной дочери, а для четырех. “Я считаю, что много детей — это пережиток. Зачем тогда учиться в университете?” — говорит Маша.

Вопрос, конечно, риторический. Машина мама, например, тоже окончила в свое время университет, но ни одного дня не работала. Университетский диплом — это для респектабельности. И для того, чтобы калым был больше. Работы не хватает даже для мужчин, поэтому женщинам не приходится рассчитывать на работу по специальности. Жених должен платить калым, а невеста — принести приданое. Все, что нужно молодым для хозяйства, — трудности невесты: от постельного белья до столовых приборов. Мебель, ковры, украшения... Так что большая часть калыма все равно уходит на приобретение всего необходимого. Правда, дом или квартира — это уже забота мужа. Ни один уважающий себя иранец не станет жить в доме, который купила его жена или ее родители. Все на этом Востоке наоборот!

Но самое интересное, как оказалось, было еще впереди. Во-первых, калым — кто вовсе не “выкуп” за невесту, а своего рода брачная страховка. Развестись со своей женой иранцу ничего не стоит, но... Но дележка, тем более по суду, “совместно нажитого имущества” там невозможна. Мужчина обязан обеспечить своей бывшей жене пристойное содержание и после развода. Тем более что дети, как правило, остаются с отцом. И то, что мы называем “алиментами”, выплачивается за счет калыма. Действительно, довольно дорогое удовольствие, оказывается, “брак по-мусульмански”. Для мужчины, разумеется.

• Ну, женщинам тоже не очень сладко приходится, — вздыхает Маша и как-то сразу становится серьезной.— Развод она получить по собственной инициативе не может. Детей, если муж надумает с ней развестись, потеряет. Выйти замуж разведенной - такое могла себе позволить разве что первая жена шаха, да и та, по-моему, осталась одинокой. И вообще это я здесь, в Москве, могу ходить в европейской одежде, с открытым лицом. А в Тегеране — только чадра и черная юбка до земли. В университете еще можно себе позволить открыть лицо, никто не осудит, а на улице... Хотя никаких вольностей, даже совсем невинных, с нашей, западной, точки зрения, студенты себе не позволяют. Предел “интима”— случайно прикоснуться к руке девушки.

• Да-да,—подтверждает Маша, заметив мое изумление. — У нас очень строго с этим. Даже если по улице идет совсем дряхлая старуха и несет что-то тяжелое, ни один мужчина ей никогда не поможет. Потому что это считается грехом. Прикоснуться не только к женщине, но и к той вещи, которую она трогала, — страшный грех для постороннего мужчины. Это или крупный штраф, или большие неприятности от муллы и верующих. А уж о том, чтобы поцеловаться с девушкой, наши парни даже и не мечтают. Тогда нужно немедленно жениться, иначе ее родственники пожалуются судье. Или могут запросто убить.

Услышав о такой немыслимой чистоте нравов, я решила, что уж чего-чего, а проституции в Иране быть не может. И ошиблась. Оказывается, есть. Но для того, чтобы побыть с продажной женщиной хотя бы полчаса или час, необходимо заключить... временный брачный контракт. На время его действия женщина считается... добропорядочной женой, а по истечении срока контракта снова становится “невестой”, готовой к новым бракам: на час, на день, на месяц. Все зависит от привлекательности женщины и от тех средств, которыми располагает мужчина. Но зато можно официально заявлять: “В исламском Иране проституции нет!”. Все у них наоборот. У нас девушки рвутся в путаны, а там — путаны норовят хотя бы полчаса побыть порядочной женщиной.

— Богатые люди могут иметь столько жен, сколько хотят, — говорит Маша. — В Европе, по-моему, то же самое, только у нас все жены самые что ни на есть законные. Многие девушки еще и поэтому боятся выходить замуж: вдруг окажешься третьей или четвертой женой. Но не выходить замуж тоже страшно: у нас этого не любят. Родители могут потерять терпение и заставить выйти замуж по их выбору. А уж тут вообще деваться некуда. Слово родителей, особенно отца, для девушки — закон. Так что я могу проучиться здесь в аспирантуре не больше года. А потом — домой и, наверное, замуж. Ну хоть мир немножко посмотрела, не так обидно дома запираться!

Светлана МАРЛИНСКАЯ.