Лариса Вербицкая: тело отвечает мне взаимностью

   Родители Ларисы Вербицкой видели свою дочь дипломатом. Иностранные языки, хорошие манеры, воспитанность очень пригодились ей в жизни, и в профессии — ей доверили читать сообщение о смерти Брежнева, и в семье — Ларисе удалось в свое время переубедить сына, соблазненного загадочным миром кино, поступать во ВГИК, вследствие чего он пошел на юридический факультет и теперь у него своя юридическая фирма. «В моем лице дипломатический корпус понес серьезную утрату», — смеётся Лариса, а может, оно и к лучшему, ведь создавать с утра хорошее настроение всей стране — задача, которая под силу не каждому дипломату. Ларисе Вербицкой это удается.

О карьере, о детях, о специфике телевидения и об отношениях в семье ведущая Первого канала Лариса Вербицкая рассказала корреспонденту KM.RU в эксклюзивном интервью.

Мне в голову не могла прийти такая бредовая идея — стать телеведущей

— Вы знаете, я могла бы мечтать быть послом Советского Союза, олимпийским чемпионом, переводчиком, но мне в голову не могла прийти такая бредовая идея — стать телеведущей. Это было недосягаемым, об этом просто невозможно было мечтать и вообще представить себе, ведь это была настолько элитная профессия, и профессиональный продукт был штучный.

— Они хотели видеть меня образованным, всесторонне развитым человеком. Им хотелось, чтобы я поступила в Институт международных отношений, поэтому я изучала языки, мама всегда призывала меня к хорошим манерам, требовала, чтобы я держала осанку и т.д. Они хотели, что бы я занималась дипломатией.

— Началась моя телевизионная карьера совершенно случайно. Я узнала о конкурсе от своего коллеги-студента, который подрабатывал на телевидении. Он не посещал лекции и в благодарность за то, что я давала ему переписывать конспекты, настойчиво посоветовал мне прийти на кастинг. И так получилось, что из сотен молодых людей и девушек, которые пришли на кастинг, выбрали меня. Требовалась одна русская девушка, и было свободно одно мужское место.

На конкурс я пошла абсолютно не строя никаких планов, скорее из любопытства. Когда я пришла и увидела всех этих молодых людей, явно готовившихся к этой процедуре - очень красиво причесанных, разодетых, что называется, богато, - я почувствовала себя совершенно чужой на этом празднике жизни. Я подумала: «Ну куда я пришла?» Однако решила хотя бы посмотреть, что это такое. И так получилось, что меня взяли.

Нужно было уметь вести себя перед камерой, уметь общаться, читать тексты, которые тебе давали, буквально сходу. Все рассматривалось в комплексе: учитывался и образ, непохожесть на других, и голосовые данные, определенная строгость, воспитанность. Уж я не знаю, что они разглядели во мне, но, во всяком случае, было очень не просто.

Когда, наконец, меня взяли, очень долго готовили к выходу в эфир. Я изучала множество инструкций по технике безопасности, кабели, которые к моей работе не имели никакого отношения. И когда я оказалась уже здесь, в Москве, все происходило очень стремительно: на второй день я уже записывала орбиты, дубли, у меня были дежурства. Через месяц-другой я была уже на втором канале. Все это просто ошеломляло меня быстротой развития событий. Потом была первая программа, а тогда это был просто предел мечтаний и огромная ответственность, потому что это прайм-тайм, вечернее время.

Коллега по ведению за одну минуту до эфира почувствовал недомогание, и его вынесли из студии

Это полный столбняк в теле, ощущение, что ты сдаешь экзамен, хотя я очень готовилась. По большому счету, я шла на ощупь, ведь нигде не готовили дикторов, а профессионалами становились интуитивно.

Я зашла в студию, помня обо всех этих технических инструкциях, кабелях, пожарной безопасности. Мое счастье, что у меня очень хорошая зрительная память, и ту программу передач, которую мне предстояло прочесть, я просто знала наизусть. Очень долго выставляли свет, звук, и когда наконец режиссер по громкой связи мне сказал: «Вы в эфире», я не знаю, что случилось, но видимо от волнения задрожали руки, и у меня выпали все листы. Мне ничего не оставалось делать, как выдать это все наизусть, причем ничего не перепутать до запятой, потому что тексты литеровались, и все это было под контролем редактора и всевозможных серьезных служб. Это могло быть в первый и последний раз, но все закончилось успешно. Так началась моя телевизионная карьера.

— Прямой эфир — это действительно каждый раз совершенно непредсказуемый процесс: ты не знаешь, что может произойти. Казалось бы, ну уже все было: и фонарь, который взрывался в прямом эфире, и стекла летели тебе на плечи, и твой коллега вдруг за минуту до эфира чувствовал недомогание, и его выносили из студии, и гость, который вдруг не приезжал на прямой эфир, или сюжет, который не запускался, — знаешь вроде бы всё. Но телевидение, именно прямой эфир, — это совершенно непредсказуемая история, может быть и муха в кадре, и микрофон может не включиться, и гость, который растеряется и не сможет вымолвить ни слова. Это колоссальный адреналин, полная концентрация, и пульс не хуже, чем у спортсмена на стометровке.

Но именно в прямом эфире появляется реальное, буквально посекундное ощущение времени. Перед тобой нет ни секундомера, ни суфлера, но ты чувствуешь время.

— Телевизионное время становится дороже, телевизионная картинка — изысканнее. Технические возможности становятся совершеннее, меняется жизнь, появляются новые темы, меняются форматы, но профессионализм нужен был и год назад, и 15 лет назад, он нужен будет и через 30 лет — без этого никак.

В первый же день знакомства Саша захотел сделать мне предложение

— С мужем я познакомилась в цирке. Я в своей жизни была всего несколько раз в цирке, и в тот раз я пришла туда с сыном, которому давно обещала показать цирковое представление, а Саша снимал там картину. И так получилось, что через арену, через много рядов, он обратил внимание на странную парочку, которая, по его словам, была похожа на иностранцев. Я была после ночных съемок, поэтому не очень активно реагировала на все шутки и трюки, и мой сын тоже как-то нестандартно реагировал. Буквально в этот же день он захотел сделать мне предложение, но понял, что если вдруг непредусмотрительно произнесет какие-то фразы, то на этом все может закончиться.

— Он каждый день писал мне письма, тогда не было еще Интернета, каждый день мы разговаривали по телефону. Все было очень нежно, тепло, непохоже на то, что бывает обычно. Мы буквально до дня свадьбы обращались друг к другу на «вы», и у нас все это было очень органично. Это было «вы» не ограничивающее, а скорее возвышающее, поэтому у нас все было очень естественно. Я ценю в нем ум, доброту, юмор, желание все время быть рядом.

— Александр просто покорил Максима, когда он уезжал в Москву, Максим очень тосковал. Однажды, когда Саша уехал в Москву, сын сказал: «Мам, давай напишем в правительство письмо, что бы нам выдали папу». И когда между нами все уже было решено, для меня стало очень серьезным аргументом то, что мой сын любит Александра, что у них налажен контакт, меня это очень подкупало.

— Они должны быть порядочными, по крайней мере, у нас в семье этому всегда придавали большое значение. Они должны быть добрыми, отзывчивыми, и я считаю, что необходимо культивировать понятие «семья»: мы обсуждаем семьей какие-то значимые для нас моменты, наши дети знают, что у них всегда есть поддержка, что их любят, что у них есть семья.

Мы всегда воспитывали детей своим примером, поскольку очень много работали. У нас не было какой-то идеализации, что проблемы — это наше, а для детей — все хорошо, пушисто и прекрасно. Когда Инночка была маленькая, мы работали, а Максим, которому было 11 лет, гулял со своей сестрой, он помогал гладить пеленки, когда не было еще «памперсов». И Максим для Инны — это серьезный авторитет, она всегда с ним советовалась, а мы какие-то вопросы решали через Максима.

Потом, когда наступает переходный возраст, хочется впасть в летаргический сон и проснуться, когда у них этот период уже пройдет. Но понимаешь, что это невозможно, поэтому приходиться что-то обращать в шутку, на что-то просто не обращать внимания и всячески проявлять свои дипломатические способности. Вообще, в моем лице дипломатический корпус понес серьезную утрату. В свое время мне удалось переубедить Максима не поступать во ВГИК. Это было то время, когда наше кино было в достаточно сложном состоянии, и потом, если бы я видела, что там какая-то искра божья, но это было не так

Я объясняла Максиму, что мужчина должен быть сильным, ответственным, успешным, должен уметь решать проблемы в своей семье, должен нести ответственность за жену, детей. Поэтому, наверное, стоит сначала получить профессию, которая бы приносила стабильный доход, а уж потом, если желание останется, всегда можно получить второе образование. Сын с пониманием отнесся к моим советам и выбрал юриспруденцию. Он цепкий, очень активный, и я считаю, что юриспруденция — это его.

Идеальное лекарство, когда дипломатия не работает, - ремень

— Вообще, я считаю, когда дипломатия не работает, очень помогает витамин «Р» — ремень. Бабушка у нас педагог от бога, она учительница начальных классов, говорит, что у неё всегда был прутик. Не больно, но чтобы присутствовало понимание, что есть наказание. Ну, конечно, это все работает до определенного возраста, когда еще существуют какие-то тумблеры в детских мозгах, а с возрастом уже приходит понимание и просто отпадает необходимость в каких-то радикальных методах. Никто никого, естественно, не полосовал, но сознание того, что есть наказание, я считаю, это правильно. Ведь меня тоже воспитывали довольно строго, и какие-то «сюси-муси», когда тебя ребенок просто не слышит, как правило, не помогают, а если он знает, что за плохое поведение его могут поставить в угол или применить витамин «Р», он уже лишний раз подумает, а стоит ли вообще как-то неправильно себя вести. Я считаю, что строгость — это нормально.

— В разном возрасте — разные авторитеты. Когда переходный возраст, вообще кажется, что никаких авторитетов нет, кроме своего собственного «я», но это же все проходит. Авторитет — это семья. Я надеюсь, что я достойный авторитет своих детей.

— С пониманием. Он всегда меня встречает, беспокоится. Когда не может встретить сам, это делает сын, или провожает охранник от гаража. Мы вместе уже 21 год, и это очень важно, когда в семье с пониманием и уважением относятся к профессии, к любимому делу, которым я занимаюсь. Это один из успехов семейной жизни.

Тем более я всегда стараюсь, чтобы не оставалось белых пятен, не охваченных вниманием проблем. И все вопросы мы решаем по мере их поступления.

Я терпеть не могу гладить

— Я терпеть не могу гладить, для меня это совершенно бесполезная трата времени. Я, конечно, понимаю, что белье нужно точно так же гладить, как и чистить зубы, которые к вечеру все равно опять нужно будет чистить, я понимаю, что квартиру точно так же нужно приводить в порядок, заправлять постель, хотя к вечеру ее нужно опять расправлять, но это неизбежно. Но гладить — это для меня самое скучное занятие, которое только можно придумать.

А теперь у нас распределены обязанности, и гладит у нас Инна, ей нравится, и нас всех это очень радует.

— Это жизнь, и естественно возникают какие-то противоречия, просто их можно выражать в разной форме. Зачем ссориться, ведь все равно мириться надо — меня всегда этот аргумент ставит на место. Поэтому если что-то мне не нравится, я совершенно спокойно высказываю свое мнение по этому поводу, и мы это обсуждаем.

Ведь мы общаемся и приходим к консенсусу, ну а ссориться — это совершенно бесполезная трата времени и нервов. Ведь зная близких людей, ты стараешься их лишний раз не огорчать и не травмировать, стараешься оберегать вокруг себя пространство от каких-то неожиданных стрессов. Кроме того, работа требует очень больших эмоциональных затрат, поэтому на выяснения отношений просто не остается никаких сил. А потом, это не интересно, скучно, серо. Каждый выстраивает свой мир так, как ему удобно, мне удобно именно так.

Тело отвечает мне взаимностью

— Фитнес, ролики, массаж, лаксотерапия, нормальное питание, без того, что имеет приставку «пере». Если я чувствую, что мне нужно привести в порядок свои мышцы, то я могу и пять дней в неделю ходить на тренировки. Плюс ко всему мой рабочий график тоже достаточно жесткий и требует больших физических затрат. Приходится подстраиваться, может быть, даже в ущерб каким-то другим встречам выделять время для себя.

А если я на отдыхе, то я очень рано встаю и начинаю истязать себя пробежками, растяжками, плаванием, прогулками — мне это в удовольствие, потому что тело отвечает мне взаимностью. Мне приятно, что я совершенно спокойно могу себя чувствовать на пляже, на съемке, я не думаю о том, застегнется ли у меня платье, сойдется ли корсет, насколько я легко буду идти по сцене Кремлевского Дворца. Мне нравится быть в хорошей форме, поэтому игра стоит свеч.

— Я нисколько не жалею о том, что мне судьба подбросила этот уникальный случай — прожить в девственных джунглях 37 дней в совершенно диких условиях: без еды, без гигиены, без белых накрахмаленных простыней. Для меня это была потрясающая возможность привести в порядок свои мозги, вычленить, что первично. Ведь гонка в цивилизации, в мегаполисе ставит нас в рамки, задает такие правила игры, когда мы не контролируем ситуацию, а обстоятельства играют нами. А на острове все другое. И потом, это приключение очень полезно в таком осмысленном возрасте, когда ты можешь анализировать, контролировать все свои поступки, когда непонятными будут истерики, слезы. Это приключения для людей уже состоявшихся эмоционально и духовно.

После острова я стала себя уважать еще больше.

— Не буду загадывать далеко вперед, но я хочу оставаться в профессии, и мне ещё интересно себя попробовать в каких-то новых качествах, может быть, в кино. Мне бы хотелось, чтобы я была востребована, чтобы я была интересна для зрителей, чтобы не иссякал интерес журналистских братьев по отношению к моей персоне. По большому счету, я просто хочу, чтобы были счастливы мои близкие, которые рядом со мной, чтобы в моих глазах отражались их любовь и счастье.

KM.RU